Лексика русской разведки. История разведки в терминах - Михаил Алексеев Страница 21

[Кончак, придя, стал на Хороле и послал к Ярославу Всеволодовичу, коварно предлагая ему замириться. Ярослав, не подозревая обмана, направил к половцам мужа своего Ольстина Олексича. А Святослав Всеволодович послал к Ярославу, говоря: «Брат, не верь им и своего мужа не посылай, а я пойду против них». Святослав же Всеволодович и Рюрик Ростиславич со всеми своими полками без промедления выступили на половцев. Рюрик и Святослав отрядили Владимира Глебовича в передовой отряд и Мстислава Романовича с ним, а сами Рюрик и Святослав двинулись следом за ними. По пути встретились им купцы, шедшие из Половецкой земли, и сказали, что половцы стоят на Хороле. Святослав и Рюрик, услышав об этом, обрадовались и пошли туда. А Владимир и Мстислав, узнав о том, пришли на указанное купцами место. Но когда пришли туда, где прежде стояли половцы, то не увидели никого, ибо половцы перешли на другое место возле Хорола. Воины же передового отряда, переправившись через Хорол, поднялись на холм, чтобы обнаружить врага. Кончак же стоял в долине. И ехавшие по холмам разминулись с ним, а другие половецкие воины увидели и напали на них. Кончак же за их спиной бежал на ту сторону дороги].

Как видим, сведения, полученные от встречного гостя, идущего со стороны половцев, оказались не совсем верными, и князьям пришлось изменить первоначальное направление своего войска, поэтому и победа оказалась за ними. Наложницу Кончака взяли, захватили басурманина, у которого был живой огонь, и доставили его с его машиной к Святославу, прочих же воинов кого перебили, а кого полонили, захватив множество коней и оружия. Скорее всего, информация, полученная от гостей (купцов), к тому моменту, когда ее использовали, уже устарела — конные половецкие воины переместились на другое место. И это необходимо было учитывать, опираясь на полученные разведывательные данные.

Наворопъ, о котором упоминает Ипатьевская летопись, повествуя о событиях русско-половецкой войны 1183–1184 гг., — это ‘набег, нападение’ и в то же время ‘отряд, совершающий стремительный, внезапный набег, передовой отряд войска’ ^[139]. В ходе наворопа могли выполняться различные задачи: проведение разведки, обнаружение расположения противника, поимка языка, вступление в предварительное сражение с целью выявить численность противостоящих сил, а также начало боевых действий всего войска. В задачу наворопников, воинов передового отряда, в вышеописанном эпизоде входила разведка места нахождения половцев — «взиидоша на шоломя глядающе кдѣ оузрять ѣ» ^[140]. В ходе наворопа брались пленные и добывались разведывательные сведения. Иногда отказывались пустить воинов в навороп, исходя из полученных от языка сведений. Под 1191 годом в Ипатьевской летописи упоминается, что половецкие ханы Итогды и Акуш «хотеша поустити наворопъ по земле», но, взяв языка, узнали о сосредоточении многочисленного русского войска и обратились в бегство: «Тое же зимы Половци въехаша Ростиславлею дорогою, Итогды съ Акоушемь, и хотѣша поустити наворопъ по земли, и яша языкъ во Воротцехъ. А и слышаша, ожь Святославъ стоить совокупився оу Коульдерева; и тако оуверноувшася побѣгоша, пометавше стяги и копья» ^[141].

Известен случай, когда гость добыл ценную разведывательную информацию о дальних странах, которая, тем не менее, не имела практического значения. В Львовской летописи ^[142] под 1475 годом читаем: «Того же году обретохъ написание Офонаса Тверитина купца, что былъ в Ындее 4 годы, а ходилъ, сказываетъ, с Васильемъ Папинымъ. Азъ же опытахъ, коли Василей ходилъ съ кречаты посломъ отъ великого князя [Я же расспрашивал, когда Василий Папин был с кречетами послан послом от великого князя], и сказаша ми: за годъ до казанского похода пришолъ из Орды, коли князь Юрьи подъ Казанью былъ, тогда его подъ Казанью застрелили. Се же написано не обретох, въ кое лето пошелъ или въ кое лето пришелъ изъ Ындея, а сказываютъ, что деи Смоленьска не дошедъ, умеръ. А писание то своею рукою написалъ, иже его рукы те тетради привезли гости къ Мамыреву Василью, къ диаку къ великого князя, на Москву» ^[143].

[В том же году получил ^[144] записи Афанасия, купца тверского, был он в Индии четыре года, а пишет, что отправился в путь с Василием Папиным. Я же расспрашивал, когда Василий Папин послан был с кречетами послом от великого князя, и сказали мне — за год до казанского похода вернулся он из Орды, а погиб под Казанью, стрелой простреленный, когда князь Юрий на Казань ходил. В записях же не нашел, в каком году Афанасий пошел или в каком году вернулся из Индии. Говорят, что умер, не дойдя до Смоленска. А записи он своей рукой писал, и те тетради с его записями привезли купцы в Москву Василию Мамыреву ^[145], дьяку великого князя]. Уже такое предисловие говорит о пристальном интересе государственного чиновника к этому документу. Речь идет о путевых записках Афанасия Никитина ^[146], которые были, в сущности, дневником, только без разбивки на даты. Никитин назвал свое произведение «Хожением за три моря»: «Се написах свое грешное хожение за три моря: 1-е море Дербеньское, дориа Хвалитьскаа [Каспийское море; дарья (перс.) — ‘море’]; 2-е море Индейское, дорея Гундустанскаа [Индийский океан]; 3-е море Черное, дориа Стебольская [Стамбульское море]» ^[147].