Тамерлан. Завоеватель мира - Джастин Мароцци Страница 21

То, что Тимур начал в припадке ярости, Советы довершили спокойно и методично. Если татарский повелитель уничтожил оросительную сеть, Советы ее расширили. Экологическая катастрофа, которую они спровоцировали, считается самой тяжелой в мире. Проблема окружающей среды стоит в Ургенче особенно остро. Если ранее там зимой шел снег, а весной выпадали дожди, сегодня нет ни того, ни другого. Вместо этого круглый год стоит теплая сухая погода. Повсюду в регионе летом становится все жарче, а зимой все холоднее. Облака, которые собираются над Аральским морем, раньше собирали воду, которая питала окрестные поля, теперь они собирают только соль.

За время жизни всего лишь одного поколения площадь Аральского моря сократилась вдвое, объем воды сократился на три четверти ^[25]. Каждый год уровень воды падает еще на 3 фута, освобождая новые засоленные участки, над которыми свищут ядовитые ветры. Гербициды и дефолианты, которые использовались для обработки хлопковых полей, стекали в море и сейчас лежат на высохшем дне коркой химикалий, превращаясь в пыль. Северо-восточные ветры разносят ее по всему региону. Количество видов животных сократилась с 70 до 30, остальных либо уничтожили, либо выгнали с привычных мест обитания. Количество видов птиц упало с 319 до 168. В последние 30 лет концентрация соли в Аральском море быстро растет, погибли все 24 вида живших там рыб — карп, окунь, лосось и другие. Это был смертельный удар по Муйнаку — единственному крупному порту на этом море, который сегодня стал жертвой советских замыслов. Ржавеющие корпуса рыбацких лодок валяются на суше, опрокинувшись на бок, в сотне миль от ушедшей воды. Эти лодки — все, что осталось от некогда могучего аральского флота, который в 1921 году по призыву Ленина помог спасти голодающее Поволжье, выловив 21000 тонн рыбы, и отправив их на север. В 1970-х и 1980-х годов ежегодный улов составлял около 40000 тонн. Теперь, если не считать пары рыбок, способных лишь вызвать рак, в море не осталось ничего.

Муйнак находится просто в отчаянном положении. Море бежало под натиском человека, открыв содержимое своих глубин ветрам. Город превратился в некий обломок кораблекрушения, постепенно заносимый песком, безумный порт без воды. У людей возникают постоянные проблемы со здоровьем. Туберкулез и анемия свирепствуют повсюду. Питание самое скудное. Мясо почти невозможно найти, а овощи, которые удается вырастить, пересыщены химикалиями. Вода загрязнена. Даже воздух, которым люди дышат, часто оказывается нечистым, так как ветры поднимают ядовитую пыль, которая забивает легкие.

«Рыба — наше богатство», — гласит лозунг на одном из муниципальных зданий. Его окружает красочное панно, изображающее улыбающихся моряков, которые, поигрывая мускулами, передают улов рабочим консервного завода. На верхнем этаже расположен кабинет мэра, толстого продажного мужчины, которого больше интересуют сомнительные строительные проекты и украшение собственного имения, а не голод, болезни и нищета жителей города.

Даже самые жестокие тираны вроде Тимура не оставляли без наказания взяточничество чиновников, если оно открывалось. Сегодняшний мэр Муйнака, если бы ему пришлось жить и работать во времена Тимура, наверняка был бы казнен. Когда в 1404 году Тимур вернулся в Самарканд после похода на запад Азии, то узнал, что правитель города Дина за время его отсутствия правил по своему произволу. «Первый суд, который он совершил, был над главным алькальдом, которого они называют Дина и который был старшим человеком во всем Самаркандском царстве. Он оставил его главным алькальдом в этом городе, когда уезжал оттуда тому назад около шести лет и одиннадцати месяцев. В это время этот алькальд, говорят, злоупотреблял своею властью. Он приказал привести его к себе и тотчас же велел его повесить и взять всё, что ему принадлежало», — пишет Клавихо.

Наказание не ограничилось казнью. Имущество чиновника было возвращено в императорскую сокровищницу, а влиятельный друг, который пытался купить прощение Дине, также был повешен. Другой чиновник, любимец Тимура, который тоже пытался смягчить участь Дины, был схвачен и подвергнут пытке. Когда он выдал, где хранит свое имущество, его немедленно потащили на виселицу, где он присоединился к губернатору Самарканда, хотя повесили его вниз головой. «От этого суда над таким важным человеком пришла в ужас вся страна, потому что этому человеку он очень много доверял».

Жители Муйнака могут работать только в одном месте — на рыбоконсервном заводе, но и его дни сочтены. В 1941 году, когда он был построен, море находилось всего лишь в 500 метрах от него, и рыбаки выгружали улов прямо в цеха. Сегодня сюда привозят рыбу из нескольких соленых озер региона в отчаянной попытке как-то спасти завод. Но напрасно. Как и местная гостиница, консервный завод неминуемо ждет банкротство. Заработную плату выдают раз в год. От счастливых времен осталась лишь малая часть некогда работавших здесь 1200 человек. Большинство из них выглядят окончательно сломленными несчастьем. Внутри завод напоминает пустой заброшенный замок. Неосвещенные коридоры уходят вглубь здания. Холод забирается под одежду и пронизывает вас до костей. Стены покрыты плесенью. Иногда мелькают пыльные лозунги советских времен, прославляющие труд. Кое-где видны мужчины и женщины, согнувшиеся над средневековыми машинами. Все место представляет собой ядовитое сочетание выпотрошенной рыбы и ржавого железа. На задворках завода группа мужчин с самодельными тележками собралась перед прилавком, полным арбузов, которые во времена Тимура так восхитили Ибн Баттуту (самые крупные и сладкие в мире, уверял он). Это похоже на лавку торговца овощами с очень ограниченным выбором товара. Но действительность еще более ужасна. Рыбоконсервный завод некогда самой развитой страны Центральной Азии просто не имеет денег, чтобы расплатиться с рабочими. Он платит рабочим арбузами.