Боевая рыбка. Воспоминания американского подводника - Джордж Грайдер Страница 21

Наш план состоял в том, чтобы занять позицию на дистанции в тысячу ярдов в стороне от пути движения судов и подождать, пока пройдет первое из них. Притом что оно окажется у нас по курсу с правого борта, а второе судно – с левого борта по курсу. Мы могли выпустить первые три торпеды, руководствуясь датчиком правого угла гироскопа, быстро перевести последние три торпеды на датчик левого угла гироскопа и поразить обе цели. Но этот способ сближения требует абсолютно точного расчета по времени, а мы переоценили скорость цели, когда выходили на позицию, использовав самый быстрый из способов наблюдения в перископ. Вдруг мы поняли, что подходим слишком близко; расстояния не хватит для того, чтобы нашим торпедам встать на боевой взвод, прежде чем они поразят цели. Нам нужно было отойти подальше и поскорее. И в последнюю минуту, как часто случается, тщательно составленные планы были заменены наспех подготовленными: мы должны были развернуться, отойти от них и выстрелить из наших кормовых аппаратов. А поскольку на корме были только четыре аппарата, это означало, что шансов поразить цель было в два раза меньше.

Для того чтобы реализовать новый план, потребовалось одиннадцать минут. Затем при хладнокровной и невероятно быстрой работе Дика на перископе мы выстрелили двумя торпедами по первому судну, за семнадцать секунд сделали новые расчеты и выпустили две другие торпеды по второму судну, разворачиваясь в тот момент, когда ушла четвертая торпеда таким образом, чтобы навести оба носовых аппарата по пеленгу.

Это было сделано слишком поспешно для того, чтобы можно было говорить о высокой точности. Тех нескольких секунд, в которые происходила смена целей, просто не хватило бы для того, чтобы использовать гироскопический датчик и регулятор угловых скоростей, производя расчет на новый торпедный выстрел при помощи вычислительного устройства. Поэтому, в то время как первые две торпеды поразили цель в нос и корму, третья прошла перед второй целью. Но четвертая поразила ее.

Три из четырех торпед попали в цель! В боевой рубке все бурно выражали восторг, в то время как мы опустили перископ в завершение операции. Она продолжалась в течение четырех минут; затем Дик вновь прильнул к перископу, выдвинул его и доложил обстановку:

– Первое судно… Оно кренится на правый борт, и корма уходит под воду… Даю обстановку, еще одно судно – оно идет на нас, но медленно. Даю обстановку… Судно, курсовой угол девяносто по правому борту, дистанция тысяча восемьсот.

Помню чувство раздражения от слов Дика, раздражения им, а не перспективой иметь дело еще с одной целью. Потому что, в то время как он четко доложил о трех судах, все мы знали, что там наверху их было только два.

Однако их все-таки оказалось три. Мы попадали в переделку такого рода, когда Маш был абсолютно в своей стихии, – то есть оказались в суровой и обескураживающей ситуации. Было подбитое судно, двигающееся прямо на нас, видимо с намерением протаранить, в то время как за ним, по-прежнему следуя первоначальным курсом, шло еще одно крупное судно, и Дик добавил, что это мог быть транспорт.

– Пусть оно будет нашей следующей мишенью, – сказал Маш.

Так что, в то время как второе судно неумолимо приближалось к нам, мы, оставаясь на перископной глубине, быстро провели расчет на третью цель и выпустили три торпеды из носовых аппаратов. Дик не обращал перископ на контратакующий корабль до тех пор, пока не убедился, что две из трех торпед попали в цель.

А тот все приближался, немного виляя, но был уже довольно близко.

– Прямой наводкой?

– Прямой наводкой!

«Какой смысл овладевать новой техникой, – наверное, думал Маш, – если ее не практиковать».

Мы сделали по судну два выстрела из носовых аппаратов. Один из них поразил цель, но корабль неотвратимо приближался. Еще до конца дня мне пришлось отдать должное капитану грузового судна, давая ему более высокую оценку, чем любому другому командиру неприятельского корабля, которому когда-либо приходилось противостоять.

Он едва не снес нашу боевую рубку. Мы ушли под воду как раз вовремя, прошли футов сто, резко повернули влево, избежав столкновения с ним.

А теперь, когда мы стали слепы, в окружающей нас акватории творилось что-то невообразимое. Взрывы гремели со всех сторон. Были ли это взрывы глубинных бомб или же разорвавшихся паровых котлов, мы так и не узнали. Как бы то ни было, «Уаху» ничего не оставалось делать, кроме как оставаться на глубине, кренясь и вздрагивая до тех пор, пока не были перезаряжены ее торпедные аппараты, но один из них пустовал. У нас теперь оставалось только девять торпед.

Еще через восемь минут Маш вернул нас на перископную глубину. Первое подбитое нами судно затонуло. Второе, которое едва нас не протаранило, все еще двигалось, но очень медленно, с очевидными неполадками рулевого управления. Третье, а это был транспорт с войсками, как и предполагал Дик, остановилось, но все еще оставалось на плаву.

– Давай прикончим его. – Какое-то жестокое веселье слышалось в команде, отданной Машем. Оно испугало бы любого из нас, будь мы сторонними наблюдателями, а не участниками.

Теперь наступил момент выполнения одной из самых деликатных, мучительных и безжалостных из всех обязанностей подводника, которую он призван исполнять: маневрирование для нанесения убийственного удара по раненому противнику. Несмотря на взрывы, которые будоражили воды всего несколько минут назад, теперь море снова было спокойным. Наш перископ блеснул окуляром в полуденном солнце, и через его глазок Дик О'Кейн смотрел на наши жертвы, которые, в свою очередь, смотрели на нас.

Они не сидели без дела. Большой транспорт с войсками, с борта которого вели отчаянный огонь по перископу из всего, что было у них под рукой, – из ружей, пулеметов, палубных пушек, надеясь в крайнем случае спастись от «циклопа» бегством. Но им это не удалось.

Мы подошли на дистанцию в тысячу ярдов, тщательно прицелились и выстрелили. Дик прильнул к перископу так, будто собирался взобраться по нему.

– Вот она идет… Она направляется прямо на судно… Они пытаются стрелять по ней… Она идет прямо на него… Она идет под…

Длинная пауза воцарилась в боевой рубке.

– О, черт!

Это было все, что ему оставалось сказать. Торпеда не взорвалась.

– Приготовиться к новому выстрелу! – Маш моментально пришел в бешенство.

– Расчеты прежние!

– Пли!

Пока Дик продолжал производить подробнейший расчет, почти идентичный последнему, мы все услышали характерный щелчок, предшествующий взрыву боеголовки. Затем раздался грохот и возвысившийся над всем торжествующий голос Дика:

– Она попала! Прямое попадание!

Торпеда попала под дымовую трубу, взрывом высоко в воздух подбросило среднюю часть судна, и раздался грандиозный ужасающий грохот, когда я протискивался мимо тех, кто был в центральном посту, чтобы сделать фотографии через перископ. Солдат раскидало в стороны, они прыгали, катились, падали и скользили. Затем, всего в считаные секунды после взрыва, корма взметнулась вверх, нос уткнулся вниз и судно затонуло.