Ивановна, или Девица из Москвы - Барбара Хофланд Страница 21

Сэр Эдвард Инглби

графине Федерович

Москва, 5 нояб.

Мадам,

Я не могу допустить, чтобы посыльный, который имеет счастье доставить вам известие о вашей сестре, леди Ивановне, уехал отсюда, не имея при себе письма, в котором я выражаю свое почтение к вам. Сказать, что в леди Ивановне я нашел все, что только может представить себе молодой человек, ценящий красоту и выдающиеся человеческие качества в самых романтических своих полетах фантазии, слишком мало, чтобы выразить мои чувства. При всем ее совершенстве, природных качествах ума, она наделена еще и совокупностью такой мягкости и силы, такой наивности и мудрости, в ней так счастливо сочетаются величавость и женственность, что я теряюсь, не зная, то ли восхищаться ею, то ли жалеть ее.

Будьте уверены, что, испытывая такие чувства, я, несомненно, буду тщательно оберегать вверенную мне драгоценность. При этом меня охватывает беспокойство из-за того, что нам не удастся скоро уехать, поскольку должно пройти еще несколько дней, прежде чем мы сможем отправиться в путь. Думаю, нет смысла скрывать от вас, что ваша сестра весьма нездорова. Теперь, когда почти все французы ушли, я пытаюсь восстановить несколько комнат во дворце, придать им жилой вид, чтобы вскоре перевести туда леди Ивановну и ее немногочисленное окружение. Некоторые из тех немногих людей графа Долгорукого, кто не разделил участь своего храброго господина в той злосчастной битве, каждый день являются сюда, и я рад, что могу раздать им ваши подарки. Но этим людям становится все хуже и хуже, и я не представляю, как они, несчастные, переживут столь суровые холода. Страдания этих людей, усиленные сейчас жестокостью зимы, невозможно представить. Однако много есть и таких, кто, покидая лазареты, тут же отправляется в армию, словно им нужна лишь такая жизнь, которую можно посвятить служению родине.

Воздержусь от того, чтобы рассказывать вашей милости о тех особых обстоятельствах, в которых я нашел вашу сестру, полагая, что придет время и она сама все вам расскажет. Не буду торопить события, понимая, что даже напряжение от писания может ей навредить. Думаю, мы скорее в состоянии переносить муки от какого-то одного сильного чувства, нежели от соперничающих эмоций. Ибо даже удовольствие, которое ваша сестра, должно быть, испытала, получив ваши письма, а также осознание того, что рядом с ней находится друг, каковой, я надеюсь, она знает, посвятил себя служению ей, кажется, вывело ее из равновесия и вызвало ощущение слабости, которое, несомненно, было и прежде, но не проявлялось столь болезненно. Когда я приближаюсь к ней, она вздрагивает и просит меня говорить об Ульрике, но, как только я произношу ваше имя, она начинает плакать. Хотя пылкая любовь пронесла бы ее через любое препятствие, чтобы только обнять вас, тем не менее, когда я говорю об отъезде в Петербург, она восклицает: «Неужели я должна покинуть прах моих любимых родителей? — и тут же заливается слезами. Однако при всех ее горьких переживаниях она явно старается обрести смирение и потому ищет утешения в исполнении религиозного долга и обращается к Небесам с искренним доверием и робкой надеждой. Леди Ивановна так настрадалась, претерпела столь жестокие лишения, что, как бы ни воздействовали на нее здравый смысл или религия, необходимо все-таки время, чтобы к ней вернулось самообладание и окреп ее организм. Вдобавок нежнейшая забота и любовь друзей окажут свое благотворное влияние, успокоят ее и восстановят ее физические силы.

Счастливы, трижды счастливы будут те, кому достанется эта божественная миссия! Орошать целительным бальзамом такое сердце, возвращать к жизни увядший было цветок и просить его цвести с обновленной красотой и вечным блаженством — было бы сладчайшим занятием для отзывчивой души и удовольствием, даже слишком великим, чтобы человеческое создание могло уповать на него.

Простите меня, мадам, если я слишком пылко выражаю свое восхищение вашей любимой сестрой. Уверяю вас, мое восхищение основано на самом глубоком уважении, и я никогда не выкажу ни единого чувства к ней, которого не мог бы испытывать брат, до тех пор пока не буду иметь божественного удовольствия передать леди Ивановну под протекцию ее сестры. Бесконечно преданный вам

Эдвард Инглби