Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча - Виктор Карпенко Страница 21

На дневной стоянке перед Нижним Ярослав выгрузил из ушкуя свою часть добычи. О том, почему он остается, сказал лишь атаману. Тот, будучи сам купцом, понял желание молодого новгородца вернуть якобы находящееся на хранении у купца Тимофея Пущина добро. Спрятав в зарослях орешника добычу, Ярослав налегке отправился в Нижний Новгород. Быть узнанным он не боялся. За время похода Ярослав отрастил бороду, нестриженые волосы волнами падали на плечи, да и в плечах от весла и от меча он заметно раздался.

Увидев племянника в горнице, Данила Петрович аж ахнул от неожиданности.

— Да ты ли это? — всплеснул он руками. — Я уж не чаял, когда свидимся… Обнимемся…

Как ни обижался Ярослав на своего дядьку, с легкой руки которого он оказался и ведчиком, и в порубе побывал, и разбойной жизни изведал, а родственная кровь сильна, как сильны объятия родственников.

— Охолонь, не то ребра поломаешь. То-то силушку нагулял. Поход с ушкуйниками, я смотрю, пошел тебе на пользу.

— Какая польза? Тебе бы токмо шутковать. А ну как голову потерял в походе том…

— Бог с тобой, Ярославушка! В роду-то ты один, почитай, мужик остался. На тебя одного надежа. А что в ратном деле побывал, так то только на пользу. А сейчас в баньку, а потом ужо ко князю в горницу. Вот обрадуется. Дмитрий Константинович охоч до вестей…

— А что ушкуйники под городом, его не заинтересует?

— Напасть готовятся? — встревожился воевода.

— Да нет. Сами в тае сидят, ночи ждут, чтобы пройти мимо Нижнего.

— А-а, ну тогда пусть идут. Главное, чтобы тут остановиться не захотели… Ну так что, в баньку?

Ярослав кивнул.

— И я с тобой. Ломота какая-то в теле… А после баньки повечеряем, тогда уж и в княжеский терем…

Ярослав подумать подумал, но сказать не сказал, что как-то спокойно дядька отнесся к вести, что ушкуйники под городом. «Ну да ему виднее… Может, я чего-то не знаю…»

Князь Дмитрий Константинович уже был извещен о появлении Ярослава и потому пребывал в нетерпении. Усадив молодца на лавку в харатейной, он спросил:

— Верно, что ушкуйники мирно пройдут?

— Истинно так, вот те крест, — перекрестился Ярослав торопливо. — Повольникам не до добычи, довезти бы то, что в Сарай-Берке взяли.

— Как в Сарай-Берке? — вскинулся князь. — Вы что, стольный град Орды воевали?

— Его, государь. И не только его. Прошлись не по одному городу, что на Волге стоят. Надолго запомнит Орда новгородских ушкуйников, — не без гордости проговорил Ярослав.

— Ну и ну, — покачал головой князь. — Ты слышь, Данила Петрович, — обернулся он к воеводе. — В то время, когда Русь выход Орде платит, ватажники сами дань с хана Хидыбека взяли. Чудеса, да и только! Ты вот что, — кивнул князь Дмитрий Ярославу, — подробно, неспешно обо всем поведай. А ты, Данила Петрович, распорядись, чтобы пораньше ворота заперли, да дружину в готовности держи. Чай, ночь-то не поспят — здоровее будут. А ты, молодец, рассказывай.

5

Не прошло и недели, как к пристани Нижнего Новгорода подошел караван ханского посла Ачихожии. Посол был грузен телом. На нависающем над поясом чреве посла покоилась пайцза [27]. Увидевший ее обязан под страхом смерти исполнять волю владельца пайцзы, словно перед ним сам хан Орды.

Ачихожия сошел по сходням на деревянный настил пристани лишь тогда, когда из ворот города в окружении бояр и воевод вышел великий князь нижегородский Дмитрий Константинович. Приблизившись к послу, князь поклонился и замер, смиренно склонив голову.

Ачихожию это понравилось: князю нижегородскому ведомо, как следует встречать ханского посла.

— Сколько времени тебе надобно, чтобы посадить моих воинов на коней? — вместо приветствия, задал вопрос посол.

— Как тебе будет угодно?

— Мне угодно, чтобы до захода солнца у каждого моего воина был конь! — выпятив губу, пренебрежительно ответил Ачихожия.

— Ты хочешь покинуть нас ночью? — не поднимая головы, спросил князь.

— Нет. С восходом солнца… А до того мои воины останутся здесь, у лодок. Пусть принесут еды! А мне поставят шатер, — распорядился ханский посол.

Уже к полудню табун в три сотни коней был пригнан на волжский берег. Князь Ачихожия осмотрел нескольких и остался доволен. А когда великий князь пригласил посла отведать хлеб-соль в княжеском тереме, Ачихожия сменил гнев на милость и принял приглашение.

Изрядно отведав хмельного меда в застолье, князь Ачихожия разоткровенничался:

— Не удержится Мюрид на троне великих ханов. В нем не течет кровь чингисидов, а значит, другие ханы не признают его воли.

— Кто же станет во главе Орды? Может, хан Абдаллах? — подливая в посольский кубок хмельное, заинтересованно спросил Дмитрий Константинович.

— Слаб и этот! Нет. Если кому под силу вернуть великую Орду, собрать все земли воедино, так только Мамаю.

— Кто же это такой? Хан из улуса великого Чингисхана?

— Нет. Он — темник.

— Как темник? Всего лишь темник? — изумился нижегородский князь.

— Темник! Но поступь у него ханская! Поверь, улус Джучи еще содрогнется, услышав это имя!

Ночь прошла в сборах. Дмитрий Константинович понимал, что хан Мюрид поскупился, выделив для охраны посла всего три сотни воинов. Одолеть татар под силу и меньшей числом разбойной ватаге, промышляющей в муромских лесах. В лесу главное не количество, а выбранное место и внезапность. Потому он решил отправить с послом своих три сотни воинов во главе с воеводой Данилой Скобой. А тот уговорил последовать за собой своего племянника.

— Жизнь — она долгая. Может, знакомство с бельдибеком Ачихожием сгодится. Да и великий князь владимирский Дмитрий Иванович — чай, не последний человек на Руси. Глядишь, и от него что-нибудь перепадет…

За долгий путь Ярослав и Ачихожия подружились. Несмотря на заносчивый и чванливый вид, посол оказался нрава незлобивого, ума здравого, в посольском чине повидавшим земель немало и потому собеседником интересным. Тем более что обходился он в беседах без толмача. Оказалось, что Ачихожию ведомы языки многих народов, чему Ярослав был немало удивлен. Молодой новгородский купец, являясь благодатным слушателем и хорошим сотрапезником, до того проникся доброжелательством к ханскому послу, что чуть было не проговорился, что и сам побывал в Сарай-Берке вместе с ушкуйниками.

Во Владимире великого князя не оказалось. А так как послу уже изрядно надоело трястись в седле или в возке, что выделил Дмитрий Константинович, то он с трудом сдерживал раздражение, вымещая его время от времени то на своих нукерах, то на воинах нижегородского князя.