В поисках Лин. История о войне и о семье, утраченной и обретенной - Барт ван Эс Страница 21

Доктор Херома всегда занят. Каждые десять минут, когда он открывает дверь в свой кабинет и вызывает очередного посетителя, Лин слышит его бас, но слов не разобрать – их заглушает пол. Иногда до нее доносится звяканье ключей: доктор запирает кабинет, быстро выходит из дома, хлопает дверцей автомобиля. Мотор заводится не сразу, и звук похож на смех: «Хе, хе, хе, хе-хе; хе, хе, хе, хе-хе». Третья попытка уже почти удачная, а с четвертой мотор оживает и почти сразу переходит на «трики-траки, трики-траки», сначала тихо, потом все громче. Пока автомобиль разогревается, «трики-траки» звучит рядом, но вот появляется четкий ритм, скороговорка мотора переходит на тон выше и постепенно удаляется, пока не исчезает совсем.

Пока Лин живет у нее дома, госпожа Херома держится с ней гораздо строже, чем прежде. Девочка должна сидеть наверху, не вставая с дивана, даже не шелохнувшись. В доме полно людей, но она никого не видит. На сушилке в ее комнате развешана женская одежда, но госпоже Хероме она не принадлежит. Иногда кто-то ходит по дому ночью. Открывается и закрывается парадная дверь – щелчок хорошо слышен в тишине. Лин часто лежит в темноте без сна, и перед глазами у нее ничего, кроме мрака.

И снова она переходит из дома в дом. Когда Лин клонит в сон, ночью или как-нибудь пустым днем, когда она таращится в пол, она представляет себе разные картинки и летит высоко над крышами туда, где когда-то играла. Когда ей удается вот так взлететь, она творит маленькие чудеса в мире, где все хорошо знакомо: места, люди, – вот только устроено там все иначе. Тогда она Хорошая Лин. Она спасает животных и людей и с легкостью объяснит что угодно кому угодно, нисколько не задумываясь. И ей все кажется, будто она плывет по воздуху – даже когда стоит на земле. Лин покачивает, у нее кружится голова, но она знает, что все будет хорошо.

Но есть еще Плохая Лин – эта летать не умеет и словно тащится, увязая в невидимой вязкой смоле. Иногда Плохая Лин вообще не двигается вперед, и, как она ни старается, липкий поток тащит ее назад. Плохая Лин возвращается на звериное кладбище, которое они устроили с Хансом. Они собирают мертвых или погибающих существ и относят в глубокие бездонные могилы. А если животное или птица еще живы, Плохая Лин помогает им отправиться на тот свет, чувствуя, как хрустят их косточки, когда она стискивает их в руках. Хорошая Лин, Плохая Лин – она то одна, то другая и все смотрит и смотрит в никуда, а пустые часы все текут и текут.

Наконец взрослые, которые распоряжаются ею, принимают решение: Лин нужно побыстрее покинуть Дордт. И вот она стоит, одетая, готовая ехать, в какой-то комнате на втором этаже, и ждет, пока кто-то из взрослых заберет ее и перевезет в другое место. Внизу звонят в дверь, но Лин уже приучена не открывать и терпеливо ждет. На лестнице слышатся шаги, и вдруг раздается знакомый голос – он громкий, даже когда его обладательница шепчет. Тетушка! Лин не бросается обнять ее, а застенчиво стоит на месте, зацепившись носком одной ногой за другую, – и ждет, пока обнимут ее. Вот и знакомый запах, и мягкая тяжесть рук, которые опускаются Лин на плечи, а потом она взлетает – тетушка подхватывает ее на руки, прижимает к своей румяной щеке. Впервые за много недель кто-то дотронулся до Лин.

Но на нежности времени нет, и это не воссоединение. На своем велосипеде тетушка отвезет Лин в новое надежное убежище. Она что-то говорит быстро-быстро – Лин даже не успевает толком понять, что дома, на Билдердейкстрат, все в порядке, и в следующее мгновение уже сидит боком на багажнике тетушкиного велосипеда и смотрит, как мимо летят улицы утреннего Дордта. Сегодня суббота, думает она, по крайней мере школьников на улицах нет, только несколько взрослых, глядят под ноги и торопятся на работу. Когда они с тетушкой выезжают за пределы города, Лин решает было, что они направляются в Стрейен, к бабушке с дедушкой, – кругом те же темные, плоские, пустые поля, подернутые туманом. Но, въехав на безлюдную дорогу, которая идет по дамбе, высоко над полями, они поворачивают в противоположную сторону, на юго-запад.

Дальше они движутся вдоль широкой реки Ауде-Маас. Несколько барж, идущих в Дордрехт, рассекают серую воду – поднимаются вверх по течению, поднимая белую пену и оставляя после себя желтый след. Баржи так тяжело нагружены, что палубы их возвышаются над водой лишь на фут, – зато Лин с тетушкой несутся так высоко. Лин просто сидит и смотрит по сторонам, а тетушка размеренно крутит педали, не снижая скорости. Колени ее ритмично поднимаются и опускаются, вверх-вниз, вверх-вниз, словно поршни паровоза, который увозил Лин из родной Гааги. Весеннее солнце рассеивает туман над полем по одну сторону дороги. Щебечут птицы. Тетя с Лин проезжают деревни с высокими домами красного кирпича. На деревенских улицах играют дети, а их матери стоят в очереди в пекарню. Но тетушка едет дальше. Лин мысленно взлетает и парит над землей.

Это путешествие прерывается, только когда они пересаживаются на речной паром. Он в точности как в книжках: труба, из которой валит угольный дым, оставляющий привкус на языке, палуба с вентиляционными трубами и самый настоящий капитан в фуражке на капитанском мостике. Можно представить, что ты на трансатлантическом лайнере: глубоко внизу бухает мотор, ты бегаешь от борта к борту, а потом стоишь на носу парома, точно впередсмотрящий, и наблюдаешь, как приближается берег. На пароме еще двое детей – девочка лет десяти и ее восьмилетний брат. Девятилетняя Лин как раз между ними, и вскоре они уже играют в исследователей Нила, высматривают врагов с оружием наготове. Здесь, на реке, ветер крепчает, треплет волосы так, что они лезут в глаза, в рот. После многих недель одиночества Лин вдруг оживает.

Но вот звук мотора меняется, и вот уже дерево скрежещет по металлу и до обидного быстро судно ударяется о причал и бросают швартовы. Почти сразу открываются ворота, и тетушка с Лин едут на велосипеде дальше, а вокруг снова расстилаются равнины, однообразие которых то и дело нарушают перекрестья каналов, обрамленных дамбами. Лин, которая на пароме ненадолго оживилась, резвясь с другими детьми, снова погружается в свои грезы, безучастно смотрит вокруг и толком не знает, куда они едут. День теплый, почти как летом, и воздух густеет от пахучих испарений, идущих от влажной земли. Лин неудобно сидеть на багажнике, свесив ноги, и путь кажется ужасно длинным. Но когда тетушка наконец останавливается, оказывается, что все еще утро.