Дядя Джо. Роман с Бродским - Вадим Месяц Страница 21

С появлением Маргарет в моей жизни что-то окончательно устаканилось. У меня исчезла необходимость нравиться всему миру, теперь достаточно было ее одной. «Мне легко с тобой, а ты гордишься мной» ^[30]. Хотя Маргарет была далеко не восьмиклассницей, я с ней чувствовал себя старше. Она говорила мне о тысячелетней культуре России, о православии и его грядущей миссии. Любопытно, откуда она об этом узнала. Мне нравилась жизнь в конкретных ее проявлениях, в Нью-Йорке не до глобальных абстракций. Любые теории социального переустройства казались блажью и глупостью. Значение имело только то, что здесь и сейчас.

— Вот твоя рука, Маргарет. Вот я целую твою руку. — Я целовал ее на изгибе локтя, и она ежилась от щекотки.

— Сегодня день красной юбки?

Я старательно кивал головой. Это означало, что сегодня мы отправляемся на пленэр. Обычно мы трахались в студии у Эрнста на втором этаже лофта, где и квартировала Маргарет. Иногда не вылазили из постели сутками, но Неизвестный до поры до времени прощал нам эту слабость. Пару раз мисс Гейтвуд приезжала ночевать ко мне, однако считала, что все-таки лучше всегда оставаться на рабочем месте. Я привык ранним утром возвращаться домой в Нью-Джерси, сидеть у колонны на станции метро в ожидании поезда и рассматривать мышей, играющих на рельсах. Первые недели знакомства мы занимались любовью безостановочно и затихали, заслышав посторонний шум в студии. Обычно приходили подмастерья из Молдавии, которые выполняли черновую работу за Эрнста. Их мы не стеснялись. Маргарет нравилось вводить их в краску своими стонами. Как-то раз молдаванин Коля так разволновался от наших криков, что ушел из студии, оставив дверь открытой. Дверь мы захлопнули, но были уверены, что он нажалуется Эрнсту.

Неизвестный отреагировал на это странным образом. Пришел в студию один, дождался, когда мы спустимся вниз, и предложил выпить по сто грамм шведской водки.

— Бьюсь об заклад, ты здесь останешься, — сказал он мне, и я не стал его переубеждать, потому что в тот момент и впрямь так думал.

Когда он ушел, я начал приставать к Мэгги с нелепыми расспросами.

— Ты спала с ним?

— Рехнулся, что ли?

— Он очень по этой части.

— Анна воспитала его. Раньше, как выпьет, задирал юбки. Теперь — ни-ни.

— Точно не спала?

— Мы же работаем вместе. И потом, он не в моем вкусе.

— Мы с тобой тоже работаем вместе.

— Дыма, ты — другое дело.

Мысль об общей развратности мира могла промелькнуть только в неопытном мозгу. Любовь — значит, любовь. Больше я этой темы не касался. Маргарет вообще не была склонна к вранью. Я в ее обществе ощущал себя изощренным темнилой. Чего стоили отношения с Ксюшей. Про Ксению Иосифовну я Маргарет рассказал и даже зачем-то добавил, что вряд ли брошу ее в ближайшее время.

— В Нью-Йорке ты со мной, — резонно отвечала она. — Мне пока ничего большего не надо.

Я ей не поверил. Так не бывает. А если бывает, то очень короткое время. Недавно она водила меня к подруге, которая вышла замуж за русского. Парень показался мне жуликом, о чем я незамедлительно сообщил Маргарет.

— А ты не жулик? — машинально спросила она и тут же ответила сама: — Нет, ты не жулик.

Я звонил Ксении из постели с Маргарет — та все равно не понимала ничего по-русски. Реагировала она на это с ласковым фатализмом. Один раз сделала минет во время разговора. Может быть, для того, чтобы пробудить во мне совесть. Может, для взаимного счастья.

— Ты болтал слишком долго, и я не знала, чем заняться.

Больше в Каролину от Маргарет я не звонил. Воспитательная работа может проводиться самым неожиданным образом. Мы были вместе. Готовили выставку Неизвестного и любили друг друга. Маргарет купила пачку паспарту на Канал-стрит и в свободное время расставляла в рамки иллюстрации Эрнста к Достоевскому. Главным арт-объектом, который мы предполагали выставить в Стивенсе, была бронзовая копия «Древа жизни», которое Неизвестный считал своей главной работой. Генона ^[31] я в те времена не читал, но надеялся, что смысл произведения мне понятен. Древо Евы. Я фотографировал Маргарет возле него голой. Вообще, обнаженная натура хорошо смотрится в мастерской. Маргарет со мной раскрепостилась, похорошела и — позировала с удовольствием. Мы оба преобразились. По словам очевидцев, светились счастьем. По улицам ходили, взявшись за руки. Мэгги научила меня военной американской песне, которую любил ее отец. Исполняется на мотив Yankee Doodle ^[32].