Карфаген. Летопись легендарного города-государства с основания до гибели - Жильбер Шарль Пикар Страница 20

Признав подлинность договора и точность его датировки Полибием, мы тем не менее должны решить еще одну очень важную историческую проблему, а именно – кто правил Римом в 509 году до н. э. – Тарквиний, Ларе Порсена или латинские республиканцы? Этого не может сказать никто, хотя, по общему мнению, это были этруски, которые по-прежнему оставались хозяевами города или сумели вернуть себе власть. В этом случае договор надо считать этрусско-пуническим. Однако существует ряд фактов, которые говорят о том, что Карфаген вполне мог заключить соглашение с республиканским правительством, чтобы не оказаться на стороне проигравших. Этрусско-пунический союз и вправду около 500 года до н. э. демонстрировал признаки сильного ослабления. Этрусские войска не сражались с Гамилькаром в Химерской битве. Более того, Анаксил из Региума, главный греческий союзник Карфагена, был в таких плохих отношениях с этрусками, что затеял строительство вала на перешейке Скиллайон, чтобы лишить их возможности напасть на него. С другой стороны, в первые годы V века до н. э., когда этруски предприняли несколько неудачных нападений на Липарийские острова, никто их не поддержал. Латинская надпись в Тарквинии, по-видимому, свидетельствует о том, что магистрат этого города организовал экспедицию на Сицилию. Примечательно то, что этот же самый магистрат за несколько лет до этого воевал с Кере, союзником Рима и Карфагена. И наконец, с конца VI века до н. э. ввоз этрусских товаров в Карфаген неожиданно сократился. Все это невозможно объяснить экономическими ограничениями, введенными после Химерской битвы, поскольку она произошла лишь двадцать лет спустя.

Все эти факты, по-видимому, говорят о том, что победы Аристодема и неудачи Лация имели самые серьезные последствия для единства этрусской конфедерации и этрусско-пунического альянса. В течение всей истории Карфагена в нем господствовал реалистический подход к жизни. Снова и снова Карфаген изменял своим друзьям в эпоху поражений и заключал союзы с победителями. В данном случае карфагенян оправдывало то, что этруски не выступили против врага единым фронтом, а их ближайшие союзники, жители Кере, порвали с конфедерацией и заключили союз с Римом. Вместе с тем Тирренская конфедерация проявляла на Сицилии большую активность, ущемляя при этом интересы Карфагена ^[11].

Вполне возможно, что на отношение к союзу с этрусками повлияла ожидаемая Карфагеном помощь со стороны Персии. Великие ахеменидские цари считали себя повелителями всех финикийцев и помогали тем, кто соперничал с Грецией в Азии и на Кипре. Камбис собирался захватить Карфаген силой, но его преемники удовлетворились достижением морального и, возможно, политического превосходства. Согласно Юстину, Дарий прислал в Карфаген указ, в котором запрещал приносить человеческие жертвы и рекомендовал не хоронить мертвых в земле (что совершенно невероятно), а сжигать их. Карфагеняне отнеслись к этому совету с уважением, но не всегда ему следовали. Эфор и Диодор пишут, что Ксеркс отправил в Карфаген посольство, включавшее в себя очень важных финикийцев и персов, предлагая ему совершить набег на Сицилию, пока он будет воевать с Грецией. В результате этого, по-видимому, был заключен союз. Мы не знаем, правдивы ли эти сведения или нет, но Ксеркс, несомненно, проявлял интерес к Крайнему Западу, о чем свидетельствует то, что он послал Сатаснеса в плавание с целью узнать, что находится за Гибралтарским проливом.

Такова была ситуация в начале 480 года до н. э., когда должна была решиться судьба Средиземноморского мира. На первый взгляд могло показаться, что был создан обширный тройственный союз, куда входили Азия, Африка и большая часть Европы, который готовился сокрушить греков. Если же присмотреться поближе, то мы поймем, что этот союз не имел всех тех связей, которые помогают скреплять современные коалиции. Этруски и карфагеняне были в политическом отношении независимы друг от друга, и если первые, вероятно, не вступали в контакт с великим царем, то вторые испытывали большие трудности при координации действий своих войск и его армии. Более того, греки никому не были врагами, и все три державы имели среди них друзей, которых они хотели защитить. Тем не менее война, готовая вот-вот разразиться, возбудила религиозную и этническую вражду, которая постепенно усиливалась, благодаря политическому и экономическому соперничеству. Все эллины, от Малой Азии до Галлии, объединились против варваров, а те, в свою очередь, включая иранцев и семитов, возненавидели идеи эллинизма.