Клеопатра и Цезарь. Подозрения жены, или Обманутая красавица - Наташа Северная Страница 20

В то же мгновение в зале раздался гул удивления.

– Кто это?

– Что ты задумал, сириец?

– Что ей здесь надо?

Цезарь поднял руку – стало тихо. Он был удивлен не меньше своих воинов.

– Я как чувствовал, что ты непростой сириец.

– Я главный советник царицы Клеопатры, – почтительно ответил Аполлодор. – А это, – он указал на надменно стоящую Клеопатру, – моя царица.

По залу вновь прокатился гул удивления.

– Да как такое возможно?!

– Он обманул тебя, Цезарь!

– Их нужно арестовать!

– Тише! – прикрикнул Цезарь. – Оставьте нас все!

– Но Цезарь, а если у нее нож! – резонно заметил один из легионеров.

– Она пришла не за моей смертью, а за своим троном. Я прав?

Клеопатра высокомерно кивнула, стараясь ничем не выдать своего удивления. Что за странный человек? Как быстро он ее разгадал! Она спокойно смотрела в зал, но на самом деле никого не видела. Страх и отчаяние душили ее. Только сейчас, находясь среди римлян и слушая их возмущенные голоса, Клеопатра поняла, в какую смертельную авантюру она ввязалась. Ладно она! Но Аполлодор! Его она тоже подвергала смертельной опасности. Царица напряженно ждала решения Цезаря.

– Оставьте нас! – властно повторил Цезарь.

Легионеры направились к выходу.

– Смотри, Цезарь, как бы ты потом об этом не пожалел.

– Кричи погромче, если что!

– Непременно! – отозвался Цезарь.

Клеопатра не верила своим ушам. Возможно ли, чтобы воины так вольно и свободно разговаривали со своим повелителем и полководцем? А его это совсем не оскорбляет, и, судя по всему, он считает это вполне приемлемым. Какой странный человек…

Клеопатра посмотрела на Аполлодора. Как быть? Если она его отпустит, то останется наедине с Цезарем – человеком опасным и странным, в чем она только что убедилась. Но тогда зачем она все это затеяла? Если сделала первый шаг, следует идти до конца. Поглощенная в свои мысли, Клеопатра не сразу обратила внимание на то, что в зале, кроме нее, сирийца и римлянина, никого не осталось. Цезарь сидел в кресле и очень внимательно ее рассматривал. И вдруг ей стало стыдно. Ведь этот человек рисковал так же, как и она. Он же не знает наверняка, что она без кинжала и злых намерений! Он первый отпустил своих людей, оставшись беззащитным. Так мог поступить только истинный царь.

– Аполлодор, ты свободен, – спокойно произнесла Клеопатра, не сводя глаз с Цезаря.

Сириец почтительно склонился.

– Оставляю вас, госпожа.

Цезарь и Клеопатра молча смотрели друг на друга. Но молчание это было не напряженным и натянутым, как бывает между врагами или незнакомыми людьми, а спокойным и умиротворенным, как случается между людьми, которые пришлись друг другу по нраву, но еще этого не поняли.

Хлопнув себя по коленям, Цезарь весело воскликнул:

– Так вот ты какая, Клеопатра! Твои добрые друзья столько ужасов о тебе рассказали, что я представлял тебя не иначе как Горгоной. А ты оказалась смелой и умной женщиной!

Клеопатра готова была ответить что-то дерзкое, но Цезарь так наивно и безобидно сравнил ее с Горгоной, что она весело рассмеялась.

– Ну, садись рядом со мной!

Клеопатра почувствовала облегчение. Смех снял внутреннее напряжение, а добродушное и искреннее гостеприимство Цезаря окончательно настроило ее на мирный лад. Какой странный и удивительный человек был перед ней!

Сев в кресло из красного дерева, инкрустированное драгоценными камнями, Клеопатра внимательно посмотрела на римлянина. Цезарь был одет в обыкновенную тогу из белой шерсти, на ногах были кожаные сандалии, на левой руке – золотой перстень с печаткой, лавровый венок прикрывал лысеющую голову. Волевое и умное лицо было открытым и жизнерадостным, этот человек не умел совершать подлые и мелкие поступки, а проницательный и глубокий взгляд проникал в самую суть чужого сердца. Казалось, он способен в одно мгновение познать все секреты и тайные желания другого человека, но, нужно отдать ему должное, Цезарь осторожно и бережно обращался со своим талантом. Судя по облику, это был сильный, решительный и целеустремленный человек. В то время Цезарю было пятьдесят два года.

Впрочем, больше всего Клеопатру поразил нос Цезаря. Это был настоящий римский нос – прямой и длинный. «А ведь мы похожи! – с удивлением подумала царица. – Лицо, нос, несомненно, похожи».

Немного наклонившись вперед, Цезарь произнес доверительно:

– Ты можешь мне открыться. Я не выдам ни одной твоей тайны. Более того, я с большим интересом выслушаю тебя.

Клеопатра улыбнулась. Она почувствовала себя маленькой девочкой, пришедшей за помощью к отцу. А еще она поняла, что испытывает к этому незнакомому человеку огромное доверие.

– Поскольку друзья не совсем верно излагают мои дела, я подумала, что мы должны встретиться лично.

Цезарь вскинул брови.

– И ты правильно подумала! А может, – Цезарь хитро прищурился, – тебе кто-то подсказал?

– Нет, – Клеопатра грустно вздохнула, – я все решаю сама.

– А твой советник?

– Он со мной с детства и очень мне помогает. Но как попасть к тебе, придумала я сама.

– Я восхищен! А сколько тебе лет?

Клеопатра смутилась.

– Двадцать два.

– Ба! Я восхищен! – снова повторил Цезарь. – Расскажи мне все по порядку.

Клеопатра чувствовала, что восхищение Цезаря искреннее. Неужели она действительно способна вызвать у кого-то такое сильное чувство?

– Тайно покинув военный лагерь, мы решили направиться в порт на лодке. Прежде чем причалить к берегу, Аполлодор завернул меня в мешок. Вот и все, – Клеопатра пожала плечами. – Нам очень повезло, что по пути мы не встретили людей Потина, что римские легионеры не задержали нас, и то, что ты согласился меня принять.

– Тебя вела судьба.

– Может и так.

– Что ты хочешь?

– Трон.

Цезарь улыбнулся.

– Как просто и легко ты это сказала. А ведь, наверное, это твое самое заветное и выстраданное желание.

– Ты прав.

– А почему я должен помогать тебе?

– Ни один царь не станет связываться с подлыми убийцами.

– Вот как! – Цезарь сделал серьезное лицо. – Только я не царь, я консул.

– Быть царем – разве это не самое заветное и выстраданное твое желание?

Цезарь расхохотался.

– А ты быстро учишься. Ты права, я не стану связываться с убийцами. Помпей был моим врагом, но он был мне и другом. Я желал победы над ним, но не смерти. Когда мне этот, как его… Теодот, показал его голову, мне стало дурно. Я приказал похоронить Помпея у стен Александрии, а семье дать пожизненное обеспечение.