"Пушечное мясо" Первой мировой. Пехота в бою - Семен Федосеев Страница 2

Отдельные стрелковые бригады, не входившие в состав дивизий, также состояли из 4 полков, но, в отличие от пехотных, в стрелковых полках этих бригад было по 2 батальона. Исключение при этом составляли только полки сибирских стрелковых дивизий, которые имели по 4 батальона. Артиллерийский дивизион стрелковой бригады имел три батареи вместо шести.

Определяющим для подготовки русской армии к «большой европейской войне» был собственный опыт Русско-японской войны и оценка опыта Балканских войн. Под таким влиянием реорганизовывалась пехота русской армии, менялась ее подготовка, готовилось перевооружение. Начали проводить в жизнь расчлененные боевые порядки и их «эластичность», совершенствовали подготовку одиночного бойца и подразделений, обучение младшего командного, особенно офицерского состава. Обращалось внимание на воспитание личного состава в духе активных решительных действий. Последний перед войной «Устав полевой службы» 1912 г. давал ряд новых положений по организации боя и взаимодействию в нем различных родов войск — прежде всего пехоты и артиллерии. Однако положения этого устава, по мнению ряда исследователей, были слишком общи, «разница в обучении боевым действиям войск в двух смежных округах была больше, чем у Германии и Франции» (а последние придерживались весьма различавшихся концепций). Столь же различен был уровень стрелковой подготовки. Бывший профессор военной академии А.А. Незнамов писал: «Мы учили отдельного стрелка метко стрелять в мишень на стрельбище, но совершенно игнорировали подготовку его в боевом отношении. Мы, верные заветам предков по школе, изучили «элементы», рассчитывая, что на поле сражения из отличных элементов автоматически получится и отличное целое». Офицеры слабо готовились к организации огня и управлению им в бою. Впрочем, огневые задачи в ходе войны настолько усложнились и изменились, что пехоте все равно пришлось учиться этому в бою. И «Устав полевой службы», и «Наставление для действий пехоты в бою» (1914 г.) требовали энергичного, смелого и согласованного продвижения пехоты и пулеметов в наступательном бою, но при этом не учитывался уничтожающий огонь современной артиллерии и пулеметов противника.

В отношении полевой фортификации и применения ее пехотой накануне войны также не было выработано четкого взгляда, что и сказывалось на подготовке пехоты и пехотных командиров (тем более что последние считали любые фортификационные работы задачей исключительно инженеров). С одной стороны, признавалась роль окопов в обороне. С другой — в наставлениях по саперному делу все еще присутствовал отживший свое редут — земляное укрепление в виде многоугольника. Оно обеспечивало стрелкам хороший обстрел, но в условиях развития тяжелой полевой артиллерии превратилось бы для них в смертельную ловушку. Редут, или группа окопов, составлял опорный пункт позиции. С началом войны от редутов совершенно отказываются, а к земляным насыпям прибегают только там, где грунт не позволял рыть глубокие окопы. Впрочем, редуты нашли себе применение на Кавказском фронте — просто в силу специфики самого фронта. Предвидеть формы боев грядущей мировой войны тогда не мог никто.

Явно возросшая потребность в предметах артиллерийского снабжения потребовала расширения военных заводов: оружейных — Тульского, Ижевского и Сестрорецкого, патронных — Петербургского и Луганского; трубочных — Петербургского и Самарского; Петербургского орудийного и Казанского порохового, а также арсеналов — Петербургского, Киевского и Брянского. Реформы, которые успел жестко провести П.А. Столыпин, дали России средства на увеличение военного бюджета, хотя значительная его часть уходила на восстановление и перевооружение флота.

При подготовке армии к боевым действиям не были достаточно учтены ни громадный расход боеприпасов, ни общее значение техники в будущей войне — тем более что для накопления необходимых запасов не хватало средств, и планы военного ведомства (даже теоретические построения будущей войны) приходилось подгонять под бюджет.

24 июня 1914 г. после обсуждения в правительстве и Государственной думе была утверждена и получила силу закона «Большая программа по усилению армии», рассчитанная на срок с 1914 по 1917 г. Хотя некоторые мероприятия начали осуществляться военным министерством еще в 1913 г. (благо, царь одобрил положения «Большой программы» еще 6 марта 1913 г.), это была очень небольшая часть от масштабной программы. Тем не менее стоит взглянуть на положения этой программы хотя бы потому, что они отражают часть тех проблем, которые стояли перед армией к началу мировой войны и которые не удалось разрешить. В отношении пехоты интересны следующие мероприятия. Армия мирного времени увеличивалась на 468 200 нижних чинов и 11 772 офицера, из них 266 239 нижних чинов и 4080 офицеров приходилось на пехоту. После проведенной в 1910 г. реорганизации армии из 1252 пехотных батальонов лишь 372 содержались в усиленном составе — от 60 до 80 рядов в роте, — большинство же имело по 48 рядов в роте. Специалисты Генерального штаба указывали, что при мобилизации полки с такими батальонами, выделив часть солдат для тыловых формирований и оставив на местах квартирования слабых и больных, выступали в поход, имея в ротах до 65–70% личного состава, призванного из запаса, и только 30–35% состоящих на действительной службе. При этом в мирное время значительное число людей находилось в нарядах и командировках, что отрицательно сказывалось на боевой подготовке войск. «Большая программа» устанавливала три состава пехотной роты: нормальный — 60 рядов, усиленный — 84 и полный — 100 рядов. Это, с одной стороны, упрощало и ускоряло мобилизацию, с другой — создавало более благоприятные условия для проведения боевой подготовки в мирное время. Согласно «Большой программе» должны были формироваться вновь: 4-я Финляндская стрелковая бригада, 26 и 27-й армейские корпуса, 12-я Сибирская стрелковая дивизия для Омского военного округа, третьи бригады в составе 26 и 28-й дивизий Виленского округа, 2, 16 и 38-й дивизий Варшавского округа (для постоянных гарнизонов крепостей Гродно, Ковно, Новогеоргиевск, Осовец, Брест-Литовск), отдельная бригада в Приамурском округе — всего 32 четырехбатальонных и 6 двухбатальонных пехотных полков.

Пехотные объединения русской армии в мирное время не имели в своем составе войсковой конницы, предназначенной для разведывательной и сторожевой служб, боевых действий в составе пехотных дивизий и армейских корпусов. Ее роль должны были играть казачьи части 2-й очереди, но мобилизация их грозила затянуться. Поэтому намечалось увеличить число полков в кавалерийских дивизиях до 5–6, чтобы при выступлении пятые и шестые полки образовывали бы корпусную конницу, а стратегическая конница состояла бы из дивизий 4-пол-кового состава.

«Наибольшее место» программа отводила улучшению артиллерии. В частности, предполагалось создание 2-го «мортирного» корпусного дивизиона и включение этих дивизионов в состав артиллерийских бригад, то есть легкие гаубицы должны были «спуститься» в пехотные дивизии.

«Ничего существенного из этой программы осуществить не удалось, — писал генерал А.И. Деникин в воспоминаниях «Путь русского офицера», — корпуса вышли на войну, имея от 108 до 124 орудий против 160 немецких и почти не имея тяжелой артиллерии и запаса ружей. Что же касается снабжения патронами, была восстановлена лишь старая, далеко недостаточная норма в одну тысячу патронов против трех тысяч у немцев».