Эпоха человека: риторика и апатия антропоцена - Эва Бинчик Страница 2

На сегодняшний день издается как минимум три профессиональных междисциплинарных научных журнала, посвященных исключительно теме антропоцена: The Anthropocene Review, который выпускает компания Sage Publications, The Anthropocene, редактором которого является Энн Чин, специалист по геоморфологии из Университета Колорадо в Денвере, и Elementa. Science of the Anthropocene ^[10]. База журналов Sage Journals включает в себя более 600 статей, в названии которых содержится слово «антропоцен» ^[11]. Поисковая система Google показывает более четырех миллионов страниц по этому запросу ^[12]. Вполне возможно даже, что нас ожидает имеющий множество измерений междисциплинарный «поворот к антропоцену» ^[13]. Участники дискуссии о новой геологической эпохе ищут новых средств выражения, подчеркивая, как они огорчены, что прежняя централизованная экологическая политика, то есть поддержание устойчивого развития, все еще ждет полноценного практического применения, которого заслуживает. Учитывая многомерность и исключительный потенциал дискуссии об антропоцене, она обещает стать одной из важнейших дискуссий XXI века. Впрочем, размышления об ущербе, который человек наносит окружающей среде, появились не одновременно с понятием антропоцена — они сопутствуют нам по меньшей мере со времен промышленной революции ^[14]. Эпоха антропоцена началась, несмотря на то что представители разных наук во многих странах постоянно размышляли о негативном воздействии человека на нашу планету ^[15]. Но, хотя задумываться мы начали уже давно, ничего не изменилось. Вот почему некоторые авторы отмечают, что человек меняет облик планеты совершенно сознательно, и антропоцен — двухвековая кульминация осознанного разрушения ^[16].

Я уверена, что именно в представлении об антропоцене выразились теоретические задачи, философские дилеммы, аксиологические сомнения и опасения XXI столетия. Согласно моей исследовательской гипотезе, уникальность дискуссии об антропоцене заключается в том, что она одновременно подрывает антропоцентризм и проблематизирует понятие природы. С понятийной точки зрения это очень непростой случай. Мы наблюдаем многомерный процесс разрушения прежних философских оснований антропоцентризма. Обнаруживаются их иллюзорность и опасность диктуемой ими стратегии. Как будет видно из следующих глав, исследователи различных географических оболочек Земли, климатологи, экономисты, социологи и философы убедительно доказывают, что нам следует пересмотреть свои понятия и теории с позиций постантропоцентризма, заботы об окружающей среде и изменения климата.

Природа — уже не «природные ресурсы», овеществленные технической наукой и промышленностью: в XXI веке это понятие оказалось нормативным и глубоко проблематичным. Как указывает польский философ Збигнев Врублевский, специфика изучения природы на фоне экологического кризиса рубежа XX–XXI веков определяется несколькими факторами. С одной стороны, нам предстоит подумать о границах природы, ее неспособности к восстановлению и необратимости причиненного ей ущерба ^[17]. С другой — обнаруживается хрупкость природы, потому что все чаще нарушается стабильность природных систем, которые не успевают восстановиться за слишком короткое время. Более того, мы видим, что человек располагает необычайно сильными средствами для преобразования того, что ранее оставалось неизменным, поэтому различие между естественным и рукотворным стирается. В результате понятие природы уже нельзя определить однозначно, и оно представляет собой проблему ^[18]. Участники современных дискуссий об окружающей среде постоянно пытаются определить то, что мы называем природой, как объект, нуждающийся в нашей защите, — началась эпоха постнатурализма ^[19]. Одна из главных тем разговора об антропоцене — необратимая утрата природы: утрата коралловых рифов, биологического разнообразия, стабильности климата. В то же время за счет введения категории антропоцена на первом плане оказалась способность человека воздействовать на окружающую среду, что, в свою очередь, делает бессмысленной дальнейшую приверженность таким представлениям, как суверенная природа, рассматриваемая в качестве поля нашей деятельности, не затронутого вмешательством человека ^[20]. Трансформируя свою среду обитания, мы добились того, что наше влияние на многие ее аспекты достигло доселе невиданных масштабов. В итоге то, что мы знали и понимали раньше, стало неузнаваемым.