Острова невезения - Алексей Никулин Страница 19

Все последующие дни по несколько раз мы встречались с самыми разными обладателями неких тайных знаний о местонахождении затонувших русских кораблей и сокровищ. Все повторялось примерно по одному сценарию. Менялись только люди, время и место действия: «Русские корабли?! Да, я про них слышал (читал, рассказывали). Нет, сам я там не бывал (не нырял, не щупал, не видел). Но! Я вам дам телефон (адресок, координаты, приметы) одного человека (дайвера, учителя, танцора, историка, рыбака)… Вот он точно видел и знает!» Все это было бы забавно, если бы наши надежды найти русские корабли с каждой встречей не жухли, как ботва турнепса на колхозной грядке в морозный ноябрьский день.

Впрочем, мы не отчаивались и продолжали с завидной настойчивостью исследовать остров. В один из дней мы отправились в городок Парикию, порт на западном побережье Пароса. Там мы собирались найти Стовратный храм. О нем писал капитан Хметевский: «В Паросе церковь Успения пресвятые Богородицы: считается в Архипелаге знатная, сказывают, будто бы построена Еленой царицей, из мрамора; но по неразумению греков, мрамор замазывают известкой, внутри иногда и живописью; во оных же церквах и католические престолы иметь от Султана дозволено; великолепия никакого и украшения на образах нет, письмо очень дурно, а ежели и есть на образах оклад, и то медный; колоколов имеют при церквах мало, звонят на оцепу, сказывают, от турок звон запрещен. В Константинополе, по султанскому указу Грекам в Святую неделю Пасхи дается на все церемонии церковные три дня воли, а в прочие дни запрещается. Греки лжецы великие, редко сыскать можно, кто б правду мог говорить: сами мне признавались, что у них тот справедливым считается, когда девять слов солжет, а десятое правду скажет».

Стовратный храм г. Панагия на о. Парос и купель внутри храма

Собор Панагия Экатонтапилиани – это одна из самых значимых раннехристианских святынь. Существуют две версии появления храма на Паросе. По одному преданию, святая Елена, пережидая шторм на своем пути в Святую землю, увидела небольшую церквушку. Шел 326 год. Церковь она восприняла как некий материальный и духовный плацдарм новой веры. Впоследствии на месте церквушки появился этот православный комплекс с двумя приделами. Он стал результатом данного святой Еленой обета: построить на этом месте большой храм в случае, если ее поиски Святого креста увенчаются успехом. По другой версии, храм воздвиг Константин Великий, выполняя обет, данный своей матери. Мне, как и большинству греков, первая версия нравится больше.

То, что собор построен на месте античного сооружения, не подлежит сомнению. И европейцы, и русские в одинаковой степени испытывали пиетет к античным постройкам и считали кощунством использовать мрамор, остатки древних зданий и статуй для строительства. Это в своих записках отмечал и Степан Петрович Хметевский. А вот греки применяли мрамор при строительстве не только культовых сооружений. В своем стремлении утилитарно использовать античное наследие предков они пошли гораздо дальше. В любом греческом захолустье вы насчитаете с дюжину обычных сараев, построенных все из того же античного мрамора.

Панагия Экатонтапилиани переводится с греческого как «Стовратный собор Богоматери». Действительно, в этом красивом и необычном храме имеется невероятное количество дверей, ворот и переходов. Я решил их сосчитать и сбился на седьмом десятке. Местные утверждают, что их 99. Последняя, сотая дверь пока невидима и откроется верующим лишь тогда, когда Константинополь вернется в Грецию.

В Греции очень много особо почитаемых храмов и святынь. Если бы у них существовал рейтинг, то Стовратный собор Богоматери на Паросе уверенно вошел бы в первую пятерку. Этот храм считается самым древним христианским памятником в стране.

Настоящей удачей обернулась наша поездка в монастырь Лонговардос, куда нас направили Иоаннис и Олимпиос. Он находится в горах и закрыт для обычных посетителей. О визите нам пришлось договариваться за несколько дней. По словам наших знакомых старичков, в монастыре хранились старые церковные книги. В них на полях и свободных страницах кто-то из очевидцев событий конца XVIII века нарисовал серию изображений, запечатлевших русские корабли, службу и быт русских моряков и солдат. У нас появлялась реальная возможность не просто взглянуть на некие артефакты, а познакомиться с документами, способными о чем-то рассказать. Я был заинтригован. В назначенное время мы, словно постовые, стояли у ворот горной обители. Тогда мы еще не знали, что жизнь готовит нам несколько удивительных и совершенно неожиданных открытий.

Монастырь Лонговардос и отец Леонидас – настоятель монастыря

Рисунки в церковных книгах стали бы настоящим сокровищем для любого исследователя. При этом сами книги были значительно старше рисунков, на которых современник графа Орлова коряво изобразил корабли и сценки бытовой и военной жизни. Самый большой рисунок – русский корабль под двумя Андреевскими флагами. Судя по количеству мачт и парусному вооружению, это был один из самых больших кораблей в эскадре графа Орлова. Может быть, даже линейный корабль «Три Иерарха», на котором держал кейзер-флаг сам Алексей Григорьевич. Корабль стоял на якорях и при поднятых парусах; три шлюпки, привязанные к корме, разворачивали его. Мгновение из вечности: еще немного усилий, шлюпки развернут корабль, и он, подняв якоря, устремится прочь из бухты.

Съемочная группа в монастыре Лонговардос

На других рисунках воинственные усатые мужчины скакали на лошадях и размахивали саблями. По косвенным признакам (кресту на головном уборе) в одном из них мы легко узнали русского офицера. На следующих рисунках были изображены волонтеры из албанского войска. Они также скакали на лошадях и размахивали саблями. В составе воинских частей было довольно много албанских добровольцев. Впрочем, «албанцами» тогда называли всех, кто был в качестве добровольцев на русской службе, – албанцев, греков, сербов, черногорцев. Все они получали жалованье и вообще-то считались довольно боеспособным и дисциплинированным войском.

По утверждению настоятеля, корабль, нарисованный в другой книге, когда-то принадлежал Ламбрасу Качонису – человеку удивительному и легендарному. Вполне возможно, Ламбрас владел кораблем, но только не во времена Архипелагской губернии. В те годы Ламбрас был простым пехотинцем-десантником и закончил войну в чине сержанта. Корабль у него появился значительно позже, когда он в офицерском звании участвовал в русско-турецкой войне 1787–1792 годов. Нарисованный корабль – это, скорее всего, флагман, с которого началась его флотилия, – 28-пушечный фрегат «Минерва Северная». Всем остальным судам, отбитым у османов, давали громкие имена в честь сподвижников и внуков Екатерины Великой – «Князь Потемкин-Таврический», «Граф Александр Безбородко», «Великий князь Константин» и «Великий князь Александр».