Острова невезения - Алексей Никулин Страница 18

Когда я несколько лет назад впервые побывал на Паросе, местный маринер (смотритель порта) показывал мне русскую пушку из своего сада. Впоследствии она обрела нового владельца, кстати, без ведома прежнего. А местных старожилов Иоанниса Василиопулоса и Олимпиоса Алифиериса, о чьем существовании мне было известно еще в Москве, я встретил в нынешний визит. Они – лидеры движения и главные хранители русского наследия на острове. Иоаннис работает директором местного исторического музея – небольшого, но очень интересного. В нем добрая половина экспозиции посвящена именно русской теме. Олимпиос – бывший судья, очень образованный человек, «заболевший» русской темой еще в молодости. Он рассказывает, что однажды в юности нырнул в окрестностях Аузы и вытащил на поверхность здоровенное русское ядро, которое нарек «дамочкой». Вокруг этих двух интереснейших людей и вращается весь планетарный механизм, который можно назвать емким словом «энтузиазм».

Мы общались все две недели моего пребывания на острове. Изначально мы обсудили, что можем посмотреть и узнать здесь. Я стал планировать последовательность наших действий и поисков. Горячим оставался один вопрос: есть ли на Паросе останки русских кораблей?

Личные вещи русских моряков, найденные местными жителями на Паросе

Олимпиос подтвердил, что в северо-западной части залива на дне он лично видел корабли. Правда, это было более 50 лет назад. Есть ли они там сейчас, осталось ли что-то от них, он наверняка не знал. Олимпиос дал нам номер телефона местного учителя, также собиравшего материалы по Архипелагской экспедиции и, по слухам, нырявшего в этом месте. Он мог обладать нужной нам информацией. Мы решили, что посетим подтвержденные объекты – остатки церкви, батарей, монастыри. Подводные поиски временно отложили, потому что на них требовалось гораздо больше времени, которым мы не располагали. А вот общение с местными жителями никто не отменял. Среди них могли обнаружиться любопытствующие и нырявшие в поисках древностей непоседы.

Главные хранители русского наследия Иоаннис Василиопулос и Олимпиос Алифиерис.

Русское ядро из коллекции Олимпиоса

Первые два дня оказались неудачными. Мы искали русское кладбище, но не нашли его. Теперь на этом месте расположены отель «Порто Парос» и его пляж. Нам удалось узнать, что время от времени берег подмывается волнами и местные находят останки в районе пляжа, но предпочитают не распространяться об этом: иначе гостиницу пришлось бы закрыть на неопределенный срок, а на ее месте провести полноценные раскопки. Впрочем, упрекать в этом греков я бы не стал, поскольку прежде стоит спросить у самих себя – а всегда ли мы помним и почитаем тех, кто упокоился вдали от родины, да и не только? Поминаем ли добрым словом и сочувствием тех, кто положил голову на «государевой службе», ухаживаем ли за их могилами, помним ли их имена? Государство во многих случаях от этой повинности устранилось, и часто этот, на мой взгляд, очень важный вопрос ложится на сердца и плечи энтузиастов и неравнодушных людей. Кладбища в Пирее и на Лемносе восстанавливаются неравнодушием именно таких людей. И, похоже, неравнодушных становится все больше – во время моей командировки в Афины Геннадий Васильевич Можаев, военный атташе России в Греции, и его помощник Никита Александрович Заяц рассказали, что ведут переговоры о создании на месте кладбища в Аузе мемориала русским морякам Архипелагской экспедиции.

Госпитальная церковь

Кстати, большинство предметов, находящихся в экспозиции местного музея, – иконки, образки, нательные крестики, монетки – были найдены именно там.

Место, где стоял госпиталь, теперь можно определить лишь по остаткам фундамента, поросшего травой. Небольшая госпитальная церковь сохранилась, но в сегодняшнем ее состоянии совершенно не просматривается ее прежний облик. Сейчас это подобие старого сарая весьма странной конфигурации и без крыши. За церковь его может принять человек с очень богатой фантазией или такие нацеленные на находки следопыты, как мы. У нас не было сомнений, что церквушку построили русские. В Греции никогда так не клали камни. В одной из стен бывшего храма мы обнаружили железный костыль квадратного сечения. Такие использовались при строительстве и ремонте кораблей того времени.

Еще большее разочарование принесла попытка обнаружить на мысе одну из батарей. Потратив на поход к ней почти день, мы обнаружили ее фрагменты всего в трех местах и ничего не могли снять на камеру, за исключением великолепного пейзажа, конечно. В этих разочарованиях был и положительный момент. Мы искали все объекты не по рассказам местных жителей, а по старой и очень подробной русской карте, составленной примерно в 1773 году, то есть тогда, когда большинство построек уже существовало. Карта давала настолько ясные ориентиры, что ошибиться в поисках было невозможно.

Очертания дамбы, скрытой под водой

Там, где мы надеялись что-либо найти, мы действительно находили нечто, что свидетельствовало о некогда существовавшем объекте. Так мы нашли церковь, три батареи, форт при входе в рыбачью гавань, хозяйственные постройки, склады и даже дамбу длиной около 40 метров, насыпанную для защиты от волн якорной стоянки. Дамба за два прошедших столетия скрылась под водой, но ее очертания хорошо просматривались с берега. В рукотворности ее не было сомнений.

На русской карте также было обозначено место стоянки кораблей – 50 метров за дамбой. У меня было ее описание, взятое из записок некого Шуазеля Гуфье, путешествовавшего в этих краях спустя год после ухода русских с Пароса. Он оставил подробные записки, снабженные изрядным количеством гравюр. Ни на одной из них не были изображены Парос и корабли. Зато берега северной бухты, где, собственно, и стоял флот, описаны им очень подробно. Из записок Шуазеля Гуфье выходило, что якорную стоянку, на которой остались русские корабли, можно было локализовать с точностью в 100 метров. И мы продолжили поиски. Встреча с местным учителем, которого посоветовали Олимпиос и Иоаннис, оказалась практически бесполезной. Ну, кроме разве того, что попили кофе в приятном обществе. Он рассказал лишь то, что мы и так знали. Но в самом конце нашей беседы все-таки мелькнул лучик надежды. Слегка наклонившись к нам и понизив голос, учитель сообщил заговорщицким тоном, что даст нам номер телефона одного человека, который нырял и сможет помочь нам в поисках. Если мы с ним договоримся, конечно. Мы обрадовались, и… напрасно.