Ганнибал - Серж Лансель Страница 19

В пространстве ойкумены, описанной отцом античной географии Эратосфеном Киренским, во всяком случае, как мы себе это представляем (см. Cl. Nicolet, 1988, pp. 74–77 и ил. 24), Иберийский полуостров занимал положение «субконтинента», располагаясь на крайней западной оконечности известного мира — подобно тому, как Индия находилась на восточной его границе. Благодаря огромным пространствам, гористому рельефу, суровому климату и не менее суровому нраву его обитателей к середине III века до н. э. эти земли практически не имели контактов с внешним миром. Путешественника, попавшего, подобно Полибию, в эти края (мы знаем, что он побывал здесь, когда объезжал «восточные» страны, но отчет об этой поездке, к сожалению, утрачен, а до нас дошли лишь немногие его обрывки в пересказе Плиния Старшего и Посидония Апамейского), не могла не поразить его этническая пестрота, равно как и мирное сосуществование самых разных по форме и уровню развития культур.

Докельтское и кельтское население, обитавшее на северо-западе (Кантабрийские горы, Астурия, Галисия, север современной Португалии) и в центральной части полуострова, на плоскогорье Мезета и в северном течении Тахо, осталось в стороне от исторических процессов, протекавших с начала первого тысячелетия до нашей эры на границах средиземноморского бассейна. В южной и восточной зонах этого «варварского» мира, от Алентехо на юге до Арагона на северо-востоке, включая Новую Кастилию и Ламанчу, жили племена так называемых кельтиберов, вскоре доставившие немало хлопот Баркидам в их стремлении к расширению испанских владений. Общее наименование «иберы» принято употреблять по отношению к разноплеменным народностям, населявшим юг Португалии и нижнюю долину Гвадалквивира, тянущуюся до Лангедока через Андалусию, Восток и морское побережье Каталонии, поскольку все они принадлежали к примерно одной цивилизации.

Но внутри иберийского мира существовало разнообразие, поражающее любое воображение. Наиболее древней историей могло похвастать население Тартесса — нижней долины Бетиса (ныне Гвадалквивир), чьи богатые сельскохозяйственные угодья и особенно рудники по добыче меди и среброносного свинца, устроенные на южных склонах Морены и преждевременно истощенные финикийцами Гадеса (Кадиса), заложили материальную основу блестящей «ориенталистской» культуры (М. Е. Aubet, 1982, pp. 309–332). В то же самое время, то есть с начала VIII века до н. э., по другую сторону Гибралтарского пролива финикийцы, воспользовавшись малочисленностью и культурной отсталостью местных племен (бастулов), основали на средиземноморском побережье Андалусии целый ряд факторий, в древности процветавших благодаря в том числе и богатым рудным месторождениям горных цепей Бетики. Археологические раскопки, активно проводившиеся в последнюю четверть века на этом побережье, между Гвадарранхой и Альмерией (S. Lancel, 1992, pp. 21–27), доказали не только присутствие здесь финикийцев в древнейшую эпоху, но и то, что в отличие от поселений в Тартессе (нижнее течение Гвадалквивира) здешняя культурная традиция дальнейшего развития не получила.

Зато, поднявшись к северу, в район испанского Востока, мы обнаружим многочисленные следы прекрасной «иберийской» культуры, очевидно, носившей смешанный характер, но уже в силу этого отличавшейся чрезвычайно оригинальными чертами. Самым характерным и, бесспорно, самым знаменитым образцом этого искусства является женский бюст из известняка, найденный в конце прошлого века в провинции Аликанте близ Эльче, на месте античного города Иллиция — возможно, той самой Гелики, которую осадил Гамилькар незадолго до своей гибели. «Даму из Эльче» обычно датируют IV веком до н. э., не отрицая, однако, что время ее создания может относиться и ко второй половине V века (G. Nicolini, 1973, р. 86). В этом выдающемся произведении скульптурного искусства поразительным и, пожалуй, дерзким образом — из-за чего отдельные специалисты даже высказывали сомнения в его подлинности — зримо воплотился финал длительного процесса приспособления к чужой культуре, в ходе которого финикийская экспрессивность переплелась с греческой строгостью, одухотворив творческий потенциал иберийского народа. Иберийский «гений барокко» особенно ярко проявился именно в жанре трехмерного изображения действительности. Вместе с тем этот шедевр «истинно иберийской» культуры, как иногда называют период ее расцвета, приходящийся на промежуток между 450 и 200 годами, не должен затмить в наших глазах других достижений этого народа. Одной коллекции бронзы из иберийских святилищ (G. Nicolini, 1969) хватило бы, чтобы подтвердить мощную самобытность этого искусства, впервые заявившего о себе в VI веке до н. э., когда греко-восточные, но особенно ионийские влияния начали проникать от факторий Востока в глубь страны, вызвав к жизни появление мастерских по обработке бронзы, в которых трудились скульпторы, сумевшие виртуозно овладеть утраченной ныне техникой воскового и сплошного литья. Мастерам для работы требовался металл, но ведь медные и свинцовые рудники находились совсем рядом, поэтому неудивительно, что этот район с древнейших времен стал первым, а возможно, и главным перегоном на «оловянном пути», протянувшемся из Бретани и «Касситеридовых островов» (М. Gras, 1989, р. 102), под именем которых могли скрываться небольшие острова, расположенные у входа в длинные и глубокие бухты юга Галисии. В местах, связанных с отправлением религиозных культов, например в Деспеньяперросе (близ Санта Елены, провинция Хаэн) в VI веке и в Серро-де-лос-Сантос близ Альбасете в IV и III веках, найдены вотивные скульптуры, которые можно смело считать шедеврами культуры, созданными на «периферии» классического мира. По своей значимости иберийская каменная скульптура ничуть не уступает бронзовой. Мы уже познакомили читателя с «дамой из Эльче». В ряду прочих царственных «дам», величественно застывших под грудой тяжелых украшений и пышных нарядов, которых мы, разумеется, не видим, безусловного упоминания заслуживает бюст «дамы из База», найденный всего 20 лет назад неподалеку от Гренады и производящий не менее сильное впечатление, чем бюст из Эльче. От этих скульптур и в самом деле исходит некая божественная сила…

Как мы только что убедились, эта манившая Карфаген юго-восточная «четвертушка» Испании, с начала первого тысячелетия до нашей эры, когда финикийцы основали свои фактории на побережье Андалусии, открытая в основном влиянию семитского мира, наложившего на культуру Тартесса заметный восточный отпечаток, теперь была готова воспринять и другие влияния. Тексты, повествующие о вторжении в Андалусию греческого авантюриста, самосца Колея, происшедшем в первой половине VII века до н. э., как и мифы о правлении царя Тартесса, эллинофила Арганфония, относящиеся к чуть более позднему времени (Геродот, I, 163; Плиний Старший, VII, 154–156), кажутся нам достаточно красноречивыми свидетельствами. В опубликованной недавно обобщающей работе, подытожившей результаты раскопок испанских археологов в последние 30 лет, убедительно доказывается, что греки вели с полуостровом активную торговлю, особенно оживившуюся после появления здесь фокейцев (P. Rouillard, 1991). Ключевой датой в этом отношении является 600 год, когда фокейцы основали на берегу моря греческий город Массилию (ныне Марсель), а вслед за тем, в 590–580 годах, на северном побережье Каталонии появился город Эмпории (ныне Ампоста). Даже если более ранняя греческая колонизация Андалусии в Майнаке, в самой гуще древнейших финикийских поселений, является спорной (как, впрочем, и основание греками города Акра Левка, в действительности заложенного позже Гамилькаром), тем не менее нельзя отрицать, что греки сумели обозначить свое присутствие на восточном побережье, обосновывая Эмпории (дословно — рынки), которые не ставили перед собой высоких политических целей, но экономически были чрезвычайно выгодным предприятием (P. Rouillard, 1991, pp. 281–311). Карты археологических находок, обнаруженных по всему полуострову вплоть до отдаленных португальских территорий к северу от реки Дору, среди которых фигурируют тысячи греческих ваз, в том числе аттическая керамика IV века, выглядят весьма впечатляюще (P. Rouillard, 1991, карты 5 и 6, pp. 120–121. 124–125).