Плач к Небесам - Энн Райс Страница 19

Что происходило? Действительно ли все менялось? Тонио такдолго жил с непоколебимой уверенностью в том, что ничто никогда не изменится,что теперь не мог сориентироваться.

Отец находился в комнате матери два дня. Приехал врач. ААнджело каждое утро закрывал двери библиотеки и говорил: «Занимайся!» Наплощадь они больше не ходили, а ночью — он был уверен в этом — он слышал плачматери.

Алессандро тоже находился в доме. Тонио видел его мельком. Аеще он был уверен в том, что слышал голос своей тетушки Катрины Лизани. Кто-топриходил, кто-то уходил, но за ним, за Тонио, отец не присылал. Отец не требовалот него объяснений. А когда он подходил к комнате, ведущей в покои матери, егоне пускали туда так же, как когда-то не пускали отца. Тогда Анджело забирал егообратно в библиотеку.

Потом прошел слух, что Андреа оступился на пристани, когдасадился в гондолу. Ни разу в жизни он не пропустил заседание Сената илиБольшого совета, но в это утро он упал. И хотя это было всего лишь растяжение,он не мог уже участвовать в процессии, которая должна была следовать за дожемна предстоящем празднике.

«Но почему они говорят об этом, — думал Тонио, —когда он несокрушим и могуществен, как сама Венеция». Сам Тонио не мог думатьни о ком, кроме Марианны.

Но хуже всего было то, что в течение всех этих часовожидания он, без сомнения, испытывал приятное возбуждение. Чувство этопоявилось у него еще в начале года: что-то произойдет! Но когда он вспоминал,как мать кричала и била его в столовой, то чувствовал себя предателем.

Он хотел, чтобы ее схватили, чтобы отец увидел, в чемпричины ее болезни. Убрал вино, заставил ее встать с постели, вывел из тьмы, вкоторой она пребывала, как спящая принцесса из французской волшебной сказки.

Но он-то отвел ее в столовую не для того, чтобы этослучилось! Он не собирался предавать ее. И почему никто на него не сердится? Очем он думал, когда повел Марианну туда? Когда же он вспоминал о том, что онатам сейчас одна, в окружении врачей и родственников, которые совсем неродственники ей по крови, он не мог этого выдержать. Его бросало в жар. Наглаза наворачивались слезы. И это было хуже всего.

А где-то глубже всего этого и вне его досягаемостигнездилась тайна того, почему мать так переменилась, почему так кричала, почемуударила его. Кем был этот таинственный брат в Стамбуле?

* * *

На вторую ночь после происшедшего он получил ответ на всесвои вопросы.

Ничто не предвещало этого, когда он в полном одиночествеужинал у себя в комнате. Прекрасное темно-синее небо было наполнено луннымсветом и весенним бризом, и казалось, пели все гондольеры вверх и вниз поканалу. На прозвучавшую песню тут же следовал отклик. Глубокие басы, высокиетенора, а где-то вдалеке скрипки и флейты уличных музыкантов.

Но когда Тонио лег в постель, одетый, но слишком усталый,чтобы звонить слуге, ему показалось, что он слышит, как где-то в лабиринте домаего мать запела. А когда он отбросил эту мысль, тут же услышал высокое изамечательно мощное сопрано Алессандро.

Он закрыл глаза и затаил дыхание и тогда смог различитьзвуки клавесина.

А едва понял, что все это ему не приснилось, как раздалсястук в дверь и пожилой слуга его отца, Джузеппе, пригласил его следовать заним: отец пожелал его видеть.

* * *

Первым среди всех он увидел отца. Тот с царственным видомвозлежал на постели, откинувшись на подушки. На нем был тяжелый халат изтемно-зеленого бархата, в форме мантии патриция.

Но в Андреа чувствовалась какая-то болезненность иотстраненность.

Поодаль от него находились несколько человек. Когда Тониовошел, мать поднялась от клавесина. Розовое шелковое платье тесно обтягивалопугаюше узкую талию. Хотя лицо Марианны еще оставалось мертвенно-бледным, онауже пришла в себя, и глаза ее были ясны и светились какой-то чудесной тайной.Она коснулась его щеки теплыми губами. Ему показалось, что она хочет что-тосказать, но понимает: еще не время.