Тридцатилетняя война - Сесили Вероника Веджвуд Страница 18

Возможно, курфюрст Саксонский был умнее других лидеров, но он не обладал ни самонадеянностью Фердинанда, ни верой Фридриха в других людей. Он относился к числу тех деятелей, которые всегда находят два ответа на каждый вопрос и не могут выбрать ни один из них. Когда Иоганн Георг начинал действовать, его помыслы обыкновенно были разумными, искренними и конструктивными, но начинал он действовать слишком поздно.

На курфюрста оказывали влияние, хотя и не решающее, два человека — жена и придворный священник. Магдалена Сибилла была женщиной с характером, волевой, целомудренной, приверженной условностям, но добросердечной. Она не отличалась проницательностью, глубоко верила в то, что лютеранство — самая правильная вера, все другие религии должны знать свое место и предотвратить политический кризис можно лишь всеобщим постом. Она заботилась о детях курфюрста, содержала в порядке все его хозяйство; отчасти и ее заслуга в том, что между ним и его подданными сложились отношения взаимной симпатии. Принцесса Магдалена одной из первых жен сюзеренов поняла важность скромного образа жизни для повышения авторитета и престижа венценосного семейства ^[85].

Придворный священник доктор Хёэ, легковозбудимый венецианец, происходил из аристократического рода, воспитывался среди католиков и имел некоторое представление об их вере ^[86]. «В учении кальвинистов в сорок раз больше погрешностей» ^[87], — говорил он. В то же время святой отец считал себя убежденным протестантом и, подобно своему сюзерену, конституционалистом. Острый на язык и в устной, и в письменной речи, капеллан питал страсть к печатным изданиям и впервые опубликовался, когда ему было шестнадцать лет ^[88]. Как блистательного полемиста его знали по всей Германии. Кальвинисты, обыгрывая произношение его имени, называли Хёэ «первосвященником» ^[89] — Hoheprie-ster. Форсивший своим интеллектом и социальным происхождением, капеллан вызывал иронические насмешки. «Не знаю, как и благодарить Господа за все те великие и драгоценные таланты, которыми Его Божественное всемогущество одарило меня» ^[90] — такие высокопарные слова приписывают духовному советнику Иоганна Георга.

У потомков сложилось нелестное мнение об Иоганне Георге и его советниках. Однако следует учитывать то, что, защищая невразумительную конституцию и народ, не желающий объединяться, они взяли на себя неблагодарный и непосильный труд. Как показали последующие события, они плохо делали свое дело, но надо отдать должное по крайней мере курфюрсту за его прямоту. Он всегда был честен, говорил то, что думает, искренне хотел мира и добра для германской нации, и, если курфюрст ставил на первое место интересы Саксонии, но нахватал для себя больше, чем следовало бы, то в этом нет его особой вины, таковы были обычаи его времени. По крайней мере Иоганн Георг не звал на помощь чужеземцев. В истории он запомнился как человек, предавший протестантов в 1620 году, императора — в 1631-м и шведов — в 1635-м. В действительности его политика, пожалуй, оставалась единственно неизменной на фоне трансформаций и интриг как союзников, так и врагов. Обладай курфюрст Саксонский большей проницательностью и силой воли, он смог бы найти средство для спасения своей страны. К сожалению, Иоганн Георг оказался не на высоте своего положения.

За пределами Германии наибольшей известностью пользовался Максимилиан Баварский, хотя он и не был курфюрстом. Он приходился дальним кузеном курфюрсту Пфальцскому и принадлежал к тому же роду Виттельсбахов, имевшему в отдельных районах Германии более солидную репутацию, чем менее древняя династия Габсбургов. По мнению современников, герцог был способнейшим среди германских правителей. Расчетливый, чрезвычайно терпеливый и изобретательный Максимилиан правил Баварией более двадцати лет — со времени отречения отца. Сорокапятилетний герцог считался одним из самых преуспевающих и самых непривлекательных сюзеренов в Европе. Проявляя надзирательскую бережливость, он так обогатил казну, что мог диктовать свою волю и сейму, когда позволял ему собраться, и союзникам, если вступал с ними в альянс и оплачивал львиную долю расходов.

Демонстрируя холодную благожелательность, скрупулезную справедливость и непоколебимую нравственность, Максимилиан всю свою энергию вкладывал в управление землями. Он построил больницы, организовал социальную помощь бедным и обездоленным, поощрял просвещение и искусства и дал людям то ощущение благополучия, которое может создать умная власть. Однако он же ввел смертную казнь за прелюбодеяние, отправлял некоторых преступников на галеры, помогал пытать ведьм на допросах. Герцог содержал постоянную армию и регулярно проводил набор призывников. Он позволял себе вмешиваться в личную жизнь своих подданных. Никому, даже дворянину, не разрешалось иметь экипаж до достижения возраста пятидесяти пяти лет, с тем чтобы не пострадали ни породистость верховых лошадей, ни мастерство кавалерии. За три года Максимилиан издал семь предписаний в отношении того, как должны одеваться его подданные: одеяниям предназначалось быть не только приличными, но и пригодными для войны. Ничто не ускользало от внимания дотошного герцога. Возмутившись безнравственностью крестьян, Максимилиан запретил в деревнях танцы и потребовал, что мужчины-работники и женщины-работницы не спали в одном помещении, словно они сами были виноваты в том, что им приходилось жить в таких условиях ^[91]. Немилосердность герцога стала в Европе притчей во языцех ^[92]. Он даже урезал денежное содержание престарелого отца, посчитав, что бесполезный старик слишком дорого обходится казне. Слугам он платил регулярно, но мало, и все его хозяйство держалось на страхе и насильственном почтении.

Вдобавок к отвратительному характеру Максимилиан имел еще и отталкивающую внешность. Он был тощий и хилый, с одутловатым лицом и волосами мышиного цвета. Аденоиды портили и его речь, и облик. Герцог обладал рафинированными манерами, выражал свои мысли легко и эрудированно, но его пронзительный голос на первых порах пугал неподготовленного человека. В угоду жене, принцессе Лотарингской, он перенял французскую моду, но и она не могла скрыть его физическое уродство ^[93].

Более способный и политически активный, чем Иоганн Георг, герцог Баварский не обладал честностью и прямотой курфюрста Саксонского. Боясь оплошностей, Максимилиан старался избегать обязательств и потому лишь вселял пустые надежды всем, кто с ним соприкасался. Подобно Иоганну Георгу, он был искренен в желании добра для германской нации, но в отличие от саксонца имел четкие и ясные цели. Так же как Иоганн Георг, Максимилиан позволил личным интересам возобладать над всеми другими. В этом смысле они оба виноваты перед своей нацией, но Максимилиан проявил гораздо больше постыдного эгоизма. Он хотел, чтобы другие жертвовали собой для общего блага, и в итоге поплатился за свой эгоцентризм.