Тайна Магдалины - Кэтлин Макгоуэн Страница 18

Бурные дебаты заняли большую часть обеда — Питер играл роль старшего брата и защитника, Морин пыталась заставить его понять ее решение.

— Пит, ты знаешь, я никогда не была любительницей риска. В своей жизни я люблю порядок и контроль, и я бы солгала тебе, если бы сказала, что меня это не пугает.

— Тогда почему ты это делаешь?

— Потому что сны и совпадения пугают меня еще больше. Я не могу их контролировать, и дальше становится все хуже, они появляются все чаще и все сильнее. Я чувствую, что должна пройти по этому пути. Может быть, у Синклера действительно есть ответы на мои вопросы, как он заявляет. Если он — самый лучший эксперт в мире по Марии Магдалине, то, может быть, есть какой-то смысл. Это единственный способ добраться до истины, разве не так?

В конце этой утомительной дискуссии Питер, наконец, уступил, но с одним условием.

— Я еду с тобой, — провозгласил он.

И на этом все кончилось.

Морин нажала на своем мобильном телефоне кнопку быстрого набора номера Питера, как только вышла из Вествудского агентства путешествий утром в субботу. Она еще не все рассказала Питеру. Иногда он обращался с ней так, как будто она была еще ребенком, а он — ее защитником. Хотя Морин ценила его заботу, она была взрослой женщиной, которой нужно было сделать важный выбор в переломный момент своей жизни. Сейчас, когда решение принято и билеты уже у нее в руках, пришло время сообщить ему.

— Привет. Все готово, билеты у меня в руках. Послушай, мне тут вдруг пришло в голову слетать в Новый Орлеан перед тем, как мы отправимся во Францию.

Питер помолчал минуту, застигнутый врасплох.

— Новый Орлеан? Ладно. Так мы полетим в Париж оттуда?

Это был трудный момент.

— Нет. Я еду в Новый Орлеан одна. — Она бросилась в атаку, торопясь высказаться, пока он не прервал ее. — Есть кое-что, что я должна сделать сама, Пит. Я встречу тебя в аэропорту Кеннеди на следующий день, и оттуда мы вместе полетим в Париж.

Питер ненадолго задумался, прежде чем просто согласиться:

— Хорошо.

Морин чувствовала себя виноватой за то, что обманывает его.

— Послушай. Я в Вествуде, только что вышла из агентства путешествий. Мы можем встретиться за ланчем? На твой выбор. Я угощаю.

— Не могу. Я сегодня провожу консультации перед выпускными экзаменами в университете Лойолы.

— Ты что, не можешь найти кого-нибудь, кто бы заменил тебя на несколько часов с этой латынью?

— С латынью — могу. Но я здесь единственный преподаватель греческого, так что сегодня все на мне.

— Ладно, может, когда-нибудь ты расскажешь мне, зачем в двадцать первом веке подросткам нужно учить мертвые языки.

Питер знал, что Морин шутит. Ее уважение к образованности Питера и его лингвистическим способностям было безграничным.

— По той же самой причине, по которой мне нужно было учить мертвые языки и моему деду тоже. Они сослужили нам хорошую службу, разве не так?

Морин не могла с этим спорить, даже в шутку. Дед Питера, уважаемый доктор Кормак Хили, входил в комитет, собравшийся в Иерусалиме, чтобы изучить и сделать переводы некоторых рукописей из замечательной библиотеки Наг-Хаммади. Страсть Питера к древним рукописям расцвела еще в юности, когда он проводил лето в Израиле вместе со своим дедушкой. Питер участвовал в раскопках в Кумране, где были написаны Свитки Мертвого моря. Годами он хранил крошечный кусочек кирпича из стены древнего скриптория в стеклянной витрине около своего письменного стола. Но когда его кузина проявила истинную страсть и призвание к писательскому труду, он почувствовал, что реликвия подойдет ей в качестве источника вдохновения. Морин всегда надевала на шею кусочек кирпича в кожаном мешочке, садясь писать.

Именно тем летом в Израиле юный Питер нашел свое призвание и как ученый, и как священник. Он посетил святые места христианского мира вместе с группой иезуитов, и этот опыт произвел глубокое впечатление на романтичного ирландца. Орден иезуитов идеально подошел для его религиозных и научных устремлений.

Морин договорилась встретиться с ним позднее на неделе. Щелчком закрыв свой телефон, она поняла, что чувствует себя лучше, чем за последние несколько месяцев.

Чего нельзя было сказать об отце Питере Хили.

Западное побережье Соединенных Штатов покрыто россыпью исторических зданий, сохранившихся в калифорнийских миссиях. Основанные в восемнадцатом веке деятельным монахом-францисканцем отцом Хуниперо Серра, эти остатки испанской архитектуры утопают в прекрасных садах или расположены среди красот природы.

Питер уважал францисканский орден и, приехав в этот штат, поставил себе целью посетить все калифорнийские миссии. В миссиях история сливалась с верой, и это сочетание находило отклик в душе и сердце Питера. Когда ему нужно было время подумать, он часто сбегал в одну из миссий, до которых можно легко добраться в южной Калифорнии. Каждая обладала своим особым очарованием и представляла собой оазис покоя, давая ему передышку после лихорадочного ритма жизни в Лос-Анджелесе.

Сегодня он выбрал миссию Сан-Фернандо из-за ее близости к его другу отцу Брайану Рурку. Тот жил по соседству и возглавлял орден иезуитов, обосновавшийся в пригородных районах долины Сан-Фернандо. Знакомство Питера с отцом Брайаном началось еще в первые годы его учебы в семинарии, где старший из друзей был воспитателем. Сейчас Питеру был нужен верный друг; он искал убежище — даже от церкви, которую любил и которой служил. Отец Брайан сразу же согласился встретиться с ним, почувствовав легкую панику в голосе Питера.

— Твоя кузина — католичка? — Старший священник прогуливался по саду миссии вместе с Питером. Послеполуденное солнце заливало жаром долину, и Питер вытер капли пота тыльной стороной ладони.

— Бывшая. Но она была очень набожной в детстве. Как и я.

Отец Рурк кивнул.

— Почему же она отвернулась от Церкви?

Питер минуту колебался.

— Семейные проблемы. Я в них не очень посвящен. — Он и так чувствовал, что рассказать о видениях Морин без ее ведома было своего рода предательством. Хили не хотел вдобавок влезать в ее семейные тайны. По крайней мере, пока. Но он находился в некоторой растерянности по поводу того, что делать дальше, и нуждался в разумном совете.

Старший священник понимающе кивнул, признавая конфиденциальность вопроса.

— Очень редко можно верить подобным вещам, этим так называемым божественным видениям. Иногда это — сны, иногда — детские иллюзии. Возможно, не о чем беспокоиться. Ты собираешься сопровождать ее во Францию?

— Да. Я всегда был ее духовным наставником, и вероятно, я — единственный человек, которому она действительно доверяет.

— Хорошо. Ты сможешь там приглядывать за ней. Пожалуйста, немедленно позвони, если почувствуешь, что девушка становится каким-то образом опасной для себя самой. Мы поможем тебе.