Операции советской разведки: вымыслы и реальность - Виталий Чернявский Страница 18

Полученные нашими спецслужбами данные вовсе не оседали в архивах, как пишут сейчас некоторые нечистоплотные авторы, отдавая, видимо, дань нечестной моде — копать сенсации там, где их не было и быть не могло. В истории разведки, как и в истории человеческого общества, нужна предельная объективность. Просто непорядочно изображать дело таким образом, что руководители советского шпионажа боялись-де докладывать Сталину полученные ими данные о подготовке Германии к агрессии против нашей страны, чтобы не вызвать недовольство у хозяина Кремля, ибо тот считал: фюреру невыгодно воевать на два фронта, и пока Великобритания не будет выведена из строя, немцы на нас не нападут.

А значит, в распоряжении Москвы есть еще по крайней мере год-другой, чтобы устранить свои военные и экономические слабости и стать сильнее или вровень с гитлеровским рейхом. Это даст возможность разбить немцев в вооруженном столкновении или же принудить сдаться без боя на милость Москвы. И в том и в другом случае СССР становился бы сильнейшей державой в Европе, а затем и во всем мире.

Руководители советских разведывательных органов, конечно, были прекрасно знакомы с концепцией Сталина, однако не все ее безусловно разделяли. Перечить вождю они, понятно, не смели — время в нашем государстве было уже давно не то. Однако и скрывать полученные агентурные сведения они тоже не могли. Отправлять важнейшую информацию в архив было нельзя: такое квалифицировалось бы как тяжкое должностное преступление, а то и как вредительство со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если бы такое вскрылось, виновных не пощадили бы. Да и далеко не у всех высоких разведывательных чинов атрофировалось чувство долга. Некоторые, правда, нашли выход: докладывали Сталину неприятные сообщения из резидентур без своих комментариев и предложений — «гениальный кормчий» сам, мол, решит, что важно, а что нет и как действовать дальше. Находились и такие, кто, желая потрафить «полководцу всех времен и народов», докладывал с замечаниями: «сведения похожи на дезинформацию», «требует проверки», «источник ненадежен» и так далее.

Ныне достаточно широко известен случай, когда начальник Разведуправления Красной армии генерал-лейтенант Филипп Голиков (позже он стал Маршалом Советского Союза) 20 марта 1941 года представил «наверх» доклад, в котором раскрывался замысел плана «Барбаросса» (нападения Германии на Советский Союз), но в примечании на всякий случай высказал мнение: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию немецкой разведки…»

В середине шестидесятых годов прошлого века Маршал Советского Союза Ф. Голиков на встрече с сотрудниками военной разведки делился своими воспоминаниями. Говорил он и о роли Разведуправления Генштаба в предупреждении руководства страны об агрессии фашистской Германии. При этом маршал пытался оправдать вывод в своем тогдашнем докладе тем, что не мог перечить НКВД, который считал: источники полученной информации — агенты иностранных спецслужб. Куда, мол, ему, Голикову, было деваться!

Подобные, мягко выражаясь, перестраховочные и сверхбдительные поступки можно, впрочем, понять: к началу войны Сталин достиг такой неограниченной личной власти, что все опасались ему не только открыто возражать, но и остерегались думать иначе, чем он.

Вершин подхалимства, как и подлости, достиг «главный сталинский разведчик и контрразведчик» Лаврентий Берия. В докладе на высочайшее имя от 21 июня 1941 года он пишет: «… я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего полпреда в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня „дезой“ о якобы готовящемся нападении на СССР. Он сообщил, что это нападение начнется завтра…»

Здесь необходимо небольшое пояснение. Владимир Деканозов — один из сподвижников Берии, в 1953 году по приговору Специального судебного присутствия Верховного суда СССР был расстрелян вместе со своим патроном. Но в 1941 году между ними пробежала черная кошка. Их отношения временно испортились. Произошло это главным образом из-за того, что Деканозов стал посылать тогда своему шефу Молотову по мидовским каналам немало сообщений о подготовке гитлеровской агрессии. Тот докладывал их Сталину, не ставя в известность Берию. Подогревал распрю резидент НКГБ в Берлине Амаяк Кобулов, тоже один из клевретов генерального комиссара государственной безопасности.

«Начальник Разведуправления, — доносит далее Берия, — где недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Ф. И. Голиков жалуется на Деканозова и своего подполковника Новобранца (в то время начальник Информационного отделения Разведуправления. — В. Ч.), который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизии против нас на западной границе. Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет».

Заметки на полях

Деканозов Владимир Георгиевич (1898–1953). Руководящий работник советских органов госбезопасности, партийный и государственный деятель. Комиссар госбезопасности 2 ранга (1938). Чрезвычайный и Полномочный Посол.

Родился в Баку в семье служащего. Окончил гимназию.

В 1917–1919 годах учился на медицинских факультетах Саратовского и Бакинского университетов.

С марта 1918 года — в Красной армии. В июне 1921 года — сотрудник Азербайджанской ЧК. Осенью 1931 года становится секретарем ЦК КП(б) Грузии. В августе 1936 года — нарком пищевой промышленности ГрузССР. В декабре 1938 года получил назначение на пост начальника 5-го отдела (внешняя разведка) ГУГБ НКВД СССР, а затем и начальника 3-го отдела (контрразведка), а также стал заместителем начальника этого главка. В мае 1939 года его переводят на работу в Наркомат иностранных дел заместителем наркома.

С ноября 1940 года вплоть до начала Великой Отечественной войны — полпред СССР в Германии, затем по март 1947 года — заместитель министра иностранных дел. С сентября 1947 по сентябрь 1949 года — заместитель начальника Главного управления советским имуществом за границей, а с октября того же года — член советской части Постоянной комиссии по внешнеэкономическим связям между СССР и Народной Республикой Болгарией. С июня 1952 года — член Комитета по радиовещанию при Совмине СССР.