Генерал де Голль и Россия - Элен Каррер д'Анкосс Страница 18

Генералу де Голлю потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, насколько иллюзорными в реальности были эти успехи. Еще будучи в Москве, он чувствовал, что три великие державы готовят некую сделку, жертвами которой могут стать свобода народов, будущее Европы и, возможно, статус Франции. Удар ему нанесли очень быстро: им стала Ялтинская конференция, о планах проведения которой сообщила в январе 1945 г. англо-американская пресса.

Благодаря нескольким газетным статьям мир узнал о том, что представители трех великих держав планируют собраться в Крыму, чтобы обсудить там меры по скорейшему завершению войны, планы мирного урегулирования и проект Организации Объединенных Наций. Да, годом ранее те же главы трех великих держав встретились в Тегеране, не поставив в известность генерала де Голля. Но к январю 1945 г. ситуация радикально изменилась. Генерал на тот момент возглавлял французское правительство. Его войска, покрыв себя славой на Ближнем Востоке, на Восточном фронте, удерживали, вопреки воле Рузвельта и американских военачальников, взятый Страсбург, форсировали Рейн и сражались на немецкой земле. Генерал де Голль не мог смириться с тем, что Франция исключена из участников совещания, на котором будут обсуждать, как закончить войну и обустроить послевоенный мир, и его реакция не заставила себя ждать. 15 января министр иностранных дел Жорж Бидо от имени Временного правительства Французской республики разослал правительствам трех великих держав меморандум с напоминанием о той роли, которую играли французские армии в боевых действиях против Германии, о ресурсах – в том числе в виде своих портов, – которые Франция предоставила в распоряжение союзников. Меморандум заканчивался следующими словами: «Независимо от высоких политических или моральных мотивов, ВПФР, таким образом, считает уместным сообщить, что его участие в подобных конференциях [речь о конференции, которая должна была состояться в Крыму. – Примеч. авт.] является, по его мнению, необходимым в плане того, что имеет отношение как к общим проблемам ведения войны, так и к тем, урегулирование которых касается мирного будущего, проблем, в которых ответственность Франции очевидна» ⁶⁶.

Генерал де Голль считал, и совершенно справедливо, что причиной его неучастия в Ялтинской конференции является враждебное отношение к нему Рузвельта. Он поделился этой мыслью с Массильи, и тот подтвердил его предположение. На деле же, к его присутствию отрицательно относились все три лидера.

Сталин, обращавшийся к нему в Москве с дружелюбными речами, и слышать не хотел о том, чтобы его пригласить, а Черчилль, который, по мнению де Голля, вел себя по отношению к нему более открыто, ориентировался в принятии решения о недопуске в клуб великих держав на Рузвельта. С целью как-то сгладить углы он сказал Энтони Идену, что собирается лично отстаивать интересы Франции в Ялте. Рузвельт также хотел облечь исключение Франции из игры в более приемлемую форму и с этой целью направил к генералу де Голлю 28 января – за несколько дней до открытия конференции – своего главного советника и друга Гарри Гопкинса ⁶⁷. Разочарованный комментарий генерала: «Он должен был заставить нас проглотить пилюлю!» Гопкинс изложил генералу де Голлю причины настороженности Рузвельта, упомянув не только ошеломивший американцев разгром Франции в 1940 г., но и распри в руководстве «Свободной Франции». Де Голль без труда нашел контрдоводы, ответив, что в 1940 г. Франция ожидала хоть какого-то сигнала о помощи от США, что во время Первой мировой войны Соединенные Штаты также пришли на выручку далеко не сразу и что при подписании Версальского мирного договора Франции отказали в необходимых гарантиях безопасности. Генерал де Голль продолжил свою обвинительную речь, напомнив о том, как долго американцы потворствовали деятельности правительства Виши, с какими проволочками поставляли вооружение французской армии. В ходе этого диалога, хотя де Голль и выступал в роли просителя, не желающего, чтобы Вашингтон продолжал игнорировать Францию, он вел себя так же, как всегда, когда считал, что его родине наносят оскорбление: резко и высокомерно, невольно настраивая собеседника против себя. Несмотря на это, Гарри Гопкинс ходатайствовал за Францию у Рузвельта. Это ходатайство поддержали Черчилль и Иден, что помогло вырвать у колеблющегося американского президента уступки, призванные вернуть Франции «ранг», утраченный в 1940 г. Черчилль подчеркивал, что без участия Франции невозможно обеспечить стабильность в Европе. Таким образом, оставшись за кадром Ялтинской встречи, Франция, тем не менее, извлекла из нее конкретные выгоды. Место постоянного члена Совета Безопасности ООН, учредительную конференцию которой планировалось провести в Сан-Франциско, статус члена Контрольного совета, который должен был заседать в Берлине, и зону оккупации Германии, выделенную из британской и американской зон. Все это досталось Франции с большим трудом ввиду враждебного настроя Сталина и (пусть и в меньшей степени благодаря усилиям Гопкинса) Рузвельта. Означали ли сделанные Франции уступки, что «большая тройка» признавала за ней возможность присоединиться к группе держав-победительниц? Скорее всего, нет, что иллюстрирует одна история, достоверность которой трудно проверить. Жан Лакутюр в своей биографии генерала сообщает, что при обсуждении критериев великой державы Сталин якобы сказал: «Для этого нужна пятимиллионная армия» ⁶⁸, а Черчилль, беспокоясь за свою страну, будто бы уточнил: «Трехмиллионная». Другая версия этого диалога, источник которого Лакутюр, со своей стороны, не указывает, восходит к беседе Сталина с генералом Катру, послом Временного правительства в СССР, состоявшейся 19 марта 1945 г. в присутствии Молотова. В протоколе встречи читаем: «Сталин говорит, что он припоминает, что во время Крымской конференции Черчилль в шутку сказал, что для того, чтобы участвовать на такой конференции, нужно иметь, по крайней мере, 5 миллионов солдат. Он, Сталин, сказал на это Черчиллю, что нужно иметь хотя бы 3 миллиона солдат» ⁶⁹. Какой из этих диалогов соответствует действительности? В телеграмме Катру, где сообщалось о той самой встрече, о данном эпизоде не говорится ни слова. Но он подробно изложен в одном из сборников советских документов ⁷⁰. Если говорить о Франции в свете этого исторического анекдота, стоит напомнить, что степень ее участия в боях, начавшихся на территории Германии, ограничивалась тогда несколькими десятками дивизий.