Русская Австралия - Андрей Кравцов Страница 17

Были уроженцы России и в составе первого легендарного конвоя кораблей с австралийскими и новозеландскими войсками, с которого начинается отсчет службы анзаков на полях Первой мировой войны. Этот конвой покинул австралийские воды в начале ноября 1914 г. и по пути потопил «грозу океанов» немецкий крейсер «Эмден». Они, а также участники нескольких последующих конвоев и приняли на себя самый тяжелый удар высадки в Галлиполи 25 апреля, которая теперь отмечается как День Анзака. В этой высадке участвовали не менее 25 россиян.

На протяжении всей Первой мировой войны не менее четверти мужчин-уроженцев России, проживавших в Австралии, вступили в австралийскую армию. В процентном отношении это было больше, чем среди всего австралийского населения, которое тогда составляло почти 5 млн человек. Из них в армии служили около 400 тыс. человек. Кроме того, многие русские подали заявления на вступление в армию, но были отвергнуты по двум причинам: «не годен по медицинским показаниям» и «недостаточно владеет английским языком». Таковых — принятых и подавших заявления, но отвергнутых — к настоящему времени историкам удалось обнаружить уже свыше тысячи человек. Кстати говоря, в австралийской армии выходцев из России было больше, чем уроженцев любой другой не англосаксонской страны. Надо подчеркнуть, что австралийская армия была добровольной, обязательного призыва в армию в то время не было. Чем же тогда объясняется такой энтузиазм россиян? Ведь активная антивоенная пропаганда велась даже в русских газетах «Известия Союза российских рабочих» и «Рабочая жизнь», выходивших в Австралии в те годы. Причины массового вступления русских в армию были столь же разнородны, сколь разнородной была и сама эта ранняя эмиграция. Со стороны британцев — уроженцев России это был несомненный патриотический порыв и выполнение долга перед империей. Вероятно, те же чувства руководили и еврейскими юношами, родившимися в России, но воспитанными в Англии в британских традициях. Чувство долга перед Австралией, которая стала им домом, вкупе с жаждой приключений руководили и русскими юношами, выросшими на пятом континенте. Как иначе объяснить вступление в армию 18-летнего Уильяма Аверкова, который на призывном пункте накинул себе два лишних года? Он приехал в Австралию с родителями еще ребенком. После гибели отца в результате несчастного случая стал главным кормильцем большой семьи, в которой было еще пятеро младших детей. Но ничто не могло удержать его от вступления в армию. С той войны он не вернулся. Но в массе своей вступление россиян в австралийскую армию объяснялось более прозаическими причинами.

Особую группу здесь составляли моряки. Нередко они дезертировали в Австралии со своих кораблей и, помыкавшись на берегу без работы, вступали в армию. Иногда, с началом войны, корабли интернировали или их капитаны решали, что продолжать плавание дальше небезопасно, и списывали всю команду на берег. Большую роль в массовом зачислении русских в армию сыграло также российское консульство и в особенности генеральный консул Александр Николаевич Абаза (1872–1925). В конце 1915 г. он довел до сведения австралийских властей, что все русские подданные (а таковыми Россия считала даже русских, натурализовавшихся в Австралии, но формально не лишенных русского подданства) в возрасте от 21 до 38 лет, являющиеся резервистами, должны немедленно вступить в армию. Если они не имеют возможности вернуться в Россию, чтобы вступить в русскую армию, то они должны вступить в армию союзников, в данном случае в армию Австралии. Местные власти согласились, что для вступления в австралийскую армию русским не надо иметь австралийской натурализации. В большинстве случаев дело ограничивалось тем, что уроженцы России приносили на призывной пункт справку из русского консульского отделения (а такие были тогда во всех крупных городах Австралии), где указывалось, что податель является русским подданным-резервистом. Списки всех русских, подавших заявления в армию, ежемесячно вплоть до начала 1918 г. передавались военными властями всех штатов русскому генеральному консулу. Но консул на этом не остановился. В начале 1916 г. он попытался добиться полного запрета на выезд из Австралии на нейтральных судах как русских моряков, так и русских пассажиров без письменного разрешения российского консульства. Несомненно, что все лица призывного возраста, выловленные им таким образом, были бы направлены в армию. Но этот вариант уже не был в полной мере поддержан австралийскими властями. Тогда консул добился специального соглашения с властями страны о том, чтобы русских в возрасте от 18 до 50 лет с 1915 г. вообще перестали натурализовывать в Австралии. Вместо этого им предлагали вступать в армию. Отказ в натурализации существенно ограничивал русских в правах. Например, они не могли купить дом, стать владельцами земельной собственности. Все больше росло подозрение к русским как к чужакам. Тогда австралийские власти проявили свою инициативу и с конца 1916 г. ввели обязательную полицейскую регистрацию всех иностранцев, в том числе русских, по месту жительства. При переезде с одного места в другое русские должны были являться в полицейский участок и заполнять учетную карточку иностранца. Если они этого не делали — а часто многие, не зная английского языка, и не подозревали, что теперь в свободной Австралии тоже введен тотальный полицейский контроль, — их нещадно штрафовали. Власти на местах тоже проявляли свою инициативу.

Так, 1 апреля 1916 г. русские шахтеры с рудника Маунт-Морган сообщали, что начальство шахты потребовало от всех русских предъявить паспорта. Все беспаспортные, а таких среди них было немало, были уволены с работы, и им было предложено подать заявления в армию. Формально это было незаконно, но фактически русским действительно становилось все труднее получать работу, особенно на государственных предприятиях, где они до того часто работали. Вступление русских в армию в таких условиях можно назвать классическим образцом добровольно-принудительного зачисления по принципу «вступай или голодай». Это, кстати, объясняет, почему вдруг в армию хлынул поток русских «добровольцев», заведомо негодных к строевой службе — кто с грыжей, кто с переломом ноги, кто с варикозными венами. К тому же зачастую еще и совершенно не знавших английский язык. Дело объяснялось просто: всем отвергнутым давали специальную справку, и на них ограничения в найме на работу и подозрения в неблагонадежности больше не распространялись.

^{Решение суда магистрата в Бундаберге, вынесенное по делу Михаила Елекоева о нарушении правил регистрации иностранцев}

То, что русских толкал в армию отнюдь не голый патриотизм, хорошо видно на примере судьбы Михаила Елекоева, уроженца Кавказа, вероятно, осетина. Он приехал в Австралию в 1914 г. и почти не знал английского. На протяжении четырех лет — с июня 1917-го по декабрь 1921 г. — он 35 раз (!) в поисках работы менял место жительства и каждый раз регистрировался в местной полицейской станции. Один раз, когда он не успел зарегистрироваться в полиции, его оштрафовали на 2 фунта 3 шиллинга 6 пенсов (по тем временам большие деньги, почти двухнедельный заработок рабочего). Когда он попался второй раз, в Баркалдине, и предстал перед магистратом, то, несмотря на незнание английского, сумел объяснить им свою горестную историю. Оказалось, что он уже пытался вступить в армию в Брокен-Хилле, в Аделаиде и в Мельбурне, но не был принят потому, что не был натурализован. И вот, наконец, недавно он прошел медицинский контроль и теперь спешит в Лонгрич, где снова собирается вступить в армию. Услышав это, магистрат отпустил его, даже не оштрафовав. В Национальном архиве сохранилось досье лишь одной такой попытки Елекоева (в Курри-Курри) вступить в армию. До какой степени Михаил не понимал английский язык, видно из анкеты, которую местный чиновник заполнил с его слов. Хотя он и был зачислен в армию, но через несколько дней его отчислили по медицинским показаниям, и Михаил продолжал колесить по континенту в поисках куска хлеба еще несколько лет. Наконец в 1924 г. он женился в Литгоу (штат Новый Южный Уэльс) на местной 16-летней девушке. У них было четверо детей. Умер Михаил Елекоев в 1937 г. Судя по австралийским архивам Литгоу, в 1925 г. у него родился сын, названный уже на британский манер — Джорджем Эдвардом, который в 18 лет ушел воевать на Вторую мировую войну. О нем и других солдатах той войны читайте в главе 6.