Карл Великий - Анна Ветлугина Страница 17

— Афонсо! — сказал король, когда я в очередной раз пришёл поутру в его покои. — Наш единственный брат Карломан отдал душу Господу. Наш долг навестить его вдову и оказать ей всяческую поддержку. Сегодня же отправимся. Ты тоже поедешь.

Выехали мы не всем двором, как обычно, но народу всё равно набралось немало. С нами была королева-мать, это предполагало повозки, присутствие служанок и много прочих обстоятельств, замедляющих нашу скорость. Карл очень торопился, подгоняя всех. Время от времени пришпоривал коня и уходил далеко вперёд, а потом нетерпеливо ожидал, пока подъедут скрипучие повозки.

— Куда теперь спешить-то? Похороны уже прошли, — сетовала Бертрада, ежеминутно поднося к покрасневшим глазам платочек, вышитый моей матерью. К моей великой радости, её самой с нами не было.

— Поспешим, дорогая матушка! Надо торопиться! — высокий голос короля звучал хрипло, но убедительности ему было не занимать. Возница со вздохом стегнул лошадей, запряжённых в повозку королевы. Карл, немного успокоившись, отъехал в сторону, потом снова вернулся к Бертраде. — Надо защитить семью брата и его земли. Могут быть всякие искушения.

— Против искушений отлично поможет мой Дюрандаль! — отозвался Роланд, поглаживая рукоять меча, висевшего на поясе. — А если встретятся бесы нерубимые, у меня есть, чем ввести их в великий страх.

Роланд потянул за перевязь свой неразлучный рог. Выпрямившись в седле, поднёс его к губам. Звук родился не сразу, но постепенно нарастая и перекатываясь, наполнил собой всю равнину от края и до края.

— Воистину чудесен твой Олифан, — сказал король, — но без Святой церкви нам не справиться с бесами!

Путь наш лежал в Суассон — резиденцию покойного Карломана. Город этот славился величием храмов. Несколько веков назад в одном из них хранилась чаша, поражавшая всех своей удивительной красотой. Когда в битве с римлянами Суассон взял Хлодвиг — величайший франкский король из династии Меровингов — чаша оказалась в числе добычи. Епископ взмолился о возвращении чаши и король, хоть и был в то время ещё язычником — внял мольбам священнослужителя. Но в королевском войске существовал нерушимый обычай — вся добыча делилась поровну между воинами, включая короля. Когда Хлодвиг попросил дать ему чашу сверх доли, дабы отдать её епископу — из рядов вышел один воин. «Ты получишь только то, что положено», — сказал он и быстрым ударом меча превратил прекрасный сосуд в мелкие осколки. Говорят, позднее Хлодвиг сделал то же самое с головой этого правдолюбца, сославшись на неудовлетворительное состояние его снаряжения.

Как бы там ни было, чаша исчезла, но легенда о ней продолжала жить. Франкские короли нет-нет да поговаривали о том, что неплохо бы восстановить такую красоту. Только вот мастеров, которые бы осмелились взяться за эту работу, не находилось.

Ночуя на постоялом дворе, мы снова отправлялись в путь, и вот наконец на горизонте выросли высокие серые башни. Я смотрел во все глаза. Суассон показался мне красивее Нуайона, где располагалась резиденция Карла, а уж про Майнц или Ахен и говорить нечего.

Король, однако, и не думал любоваться красотами. Он выглядел озабоченным. То подъезжал к повозке матери, то вполголоса говорил что-то Роланду и другим знатным воинам.

Когда мы въехали в город, он сразу вырвался вперёд, и я потерял его из виду. Моя лошадь трусила за повозкой Бертрады. Та, высунув голову, напряжённо вглядывалась, видимо, пыталась увидеть сына. Вдруг процессия встала.

— Что ещё? — раздражённо крикнула королева.

— Впереди стоят, Ваше Величество, — почтительно ответствовал один из воинов.

— Ну, так пускай едут! Афонсо, — она повернулась ко мне, — ты молодой и ловкий. Протиснись, посмотри, что там впереди.

Странное приказание, если учесть, что я верхом и лошадь моя не страдает особенной худобой. Но приказ королевы нужно исполнять. Поэтому я легонько сжал пятками лошадиные бока. Животина шагнула вперёд и остановилась, мотая головой.

— Не проехать мне, Ваше Величество! Тесно впереди.

— Что уж с тобой делать! — разочаровано отмахнулась Бертрада и вновь высунулась из повозки. — О! Ну как там, сын мой?

Карл появился незаметно. Ему не пришлось протискиваться — всадники сами пропускали его белоснежного жеребца, теснясь к стенам домов.

— Плохо. — Он говорил негромко, но в полной тишине голос его слышался отчётливо. — Их нет в Суассоне. Супруга нашего брата бежала вместе с детьми под покровительство Дезидерия.

...Карл раздумывал: стоит ли ему останавливаться в замке Карломана, когда оттуда приехал испуганный управляющий и пригласил всех на трапезу. Поручив лошадей конюхам, мы вошли в огромный зал с тремя рядами длинных столов, тянувшихся от стены до стены. Ароматы стояли здесь настолько изысканные, что у меня слюнки потекли. Управляющий лебезил перед Карлом, расхваливая всевозможные яства, доступные здешним поварам. Тог слушал вполуха. Потом прервал многословные излияния:

— Будут ли на трапезе советники моего брата? — И, не дожидаясь ответа, велел: — Передайте им, что они приглашены.

Забегали слуги, разнося вино и разнообразные закуски. Карл, ценящий во всём скромность, даже не пробовал их, ограничившись блюдом жаркого и кубком вина. Постепенно подходили советники и просто уважаемые люди, в том числе духовного звания. Утолив голод, наш король поднял руку, показывая, что желает говорить, и в зале мгновенно воцарилась мёртвая тишина.

— Великое горе постигло нас... — В этот момент кто-то громко чавкнул. Король неторопливо повернул голову на звук, и стало ещё тише, хотя куда бы ещё? Карл продолжил: — Но Господь не зря посылает испытания. Негоже, когда один народ, имеющий одну веру, раскалывается на своих и чужих. Потому что, если настанет беда, чужие не придут на помощь. Сейчас тяжёлые времена для Святой церкви — нашего оплота веры и единства. Недостойные угнетают её, лишая воздуха. Только объединившись, мы сможем защитить её! Только твёрдая рука приведёт церковь к победе!