Тайны русской водки. Эпоха Михаила Горбачева - Александр Никишин Страница 17

Почему проиграл Челышев? О М.Д. Челышеве пресса писала так: «… деятельный и бескомпромиссный, он стал во главе группы депутатов, поборников трезвенничества, куда входили М.Н. Сажин, А.С. Хоминский, М.М. Ковалевский, архиепископ Арсений и другие. Будучи мастером острого слова, он едко высмеивал министерство финансов, в ведении которого находились сразу два взаимоисключающих рода деятельности – питейные заведения и попечительства о народной трезвости…». О чем идет речь? О винной монополии министра финансов С.Ю. Витте, основополагающей задачей которой была государственная борьба с безобразным русским пороком – пьянством. Чем был недоволен Челышев? Тем, что государство не упразднило водку, а попыталось направить ее море в отведенные ему берега. Часть вырученных средств от водки шла на лечение больных алкоголизмом. По мнению Челышева – это бред. По мнению Витте – разумный компромисс. Кто был прав?

Витте и борьба с пьянством. Задачу отрезвить Россию поставил перед министром финансов С.Ю. Витте император Александр III незадолго до своей смерти. Путешествуя по стране и видя картины повальной деградации русского народа из-за злоупотреблений водкой, он очень страдал. Вызвав Витте, он потребовал остановить пьянство, введя в стране государственную винную монополию.

Граф Витте. С.Ю. Витте, который провел самую эффективную водочную реформу в России за многие десятки лет, писал: «…Общее отрезвление народа, прочное его отрезвление возможно и мыслимо только посредством широкого распространения культуры, образования и материального достатка». Ни первого, ни второго, ни третьего, увы, не было в России. Поэтому реформой лишь алкогольной отрасли Витте не ограничился. Был введен Закон об обязательном страховании рабочих от несчастных случаев, первый такого рода в России. Была налажена организация врачебной помощи за счет предпринимателей, как писал И.Ф. Гиндин: «…в масштабах, неизвестных Западу». Им были поддержаны многие важные проекты индустриализации. За один только год смета Главной палаты мер и весов – государственного метрологического учреждения, где главным хранителем с 1892 года и до конца своей жизни работал Д.И. Менделеев, была увеличена со 158 тыс. до 352 тыс. рублей. Выступая перед представителями русских биржевых комитетов, С.Ю. Витте говорил: «Старайтесь возможно чаще видеться, совещаться о своих нуждах. Если вы будете объяснять правительству ваши нужды в обстоятельной и убедительной форме, вы скорее получите их удовлетворение… Имейте свои органы печати для выяснения ваших интересов и прав… Постарайтесь влиять на общественное мнение…». Хаос полный был в винной торговле. После 1861 года кабаки открывали не только смекалистые крестьяне-кулаки, но и оборотистые помещики. «…Если кто и выиграл от казенной винной продажи, – пишет автор книги о Витте Сергей Ильин, – так это были владельцы винокуренных заводов». Ну это неправда! Из 5000 частных водочных фирм после введения монополии осталось несколько десятков, ничего себе «выиграли»! А «король русской водки» Петр Смирнов и вообще ушел от дел, когда понял, что государственная водка – «казенка» по своей цене всегда перебьет его дорогое «Столовое вино».

Трезвый водочник П.А. Смирнов. О великом П.А. Смирнове мир знает очень мало. А был он глубоко верующим человеком, строил на свои деньги храмы и больницы. Был старостой соборов Кремля. За благотворительность получил высокие награды империи – ордена Св. Анны, Св. Владимира, Св. Станислава. Но был он и непьющим, о чем я узнал из воспоминаний его сына Владимира, написанных в эмиграции: «…Отец мой был человеком непьющим, но с большим уважением относился к водке. По поводу дискуссии на тему «пить-не пить», всегда говорил о том, что в народе есть инстинкт самосохранения, заложенный в нем веками и никакая власть не вправе ломать народные традиции. «Честный труженик, семьянин, занятый тяжелой работой по двору, никогда не сопьется, – говорил батюшка. – А бездельник и лентяй так или иначе погрязнет в пороке, ограничивай его или нет. У кого, что на роду написано, так тому и быть…». На нашем заводе пьяниц не было, выпивали в меру и только по праздникам. На Новый год, Рождество, Крещение, на Николу зимнего, на Илью Пророка, Преображение, на Петра и Павла родитель мой Петр Арсеньевич, поздравляя рабочих, всегда угощал их чаркой. Это было свято.

Но пить на работе было запрещено строжайше. Впрочем, и не пили, так как на работу он брал людей лично и каждого проверял своим методом».

Как Смирное работников отбирал. Метод отбора персонала у П.А. Смирнова был оригинальный и простой. Придет к нему, бывало, какой-нибудь Иван Фомич устраиваться, предположим, в конторщики. Посадит его Петр Арсеньевич к столу, а на столе графинчик с водкой. «Иван Фомич, не желаете?». «Нет, нет, Петр Арсенич! Упаси Господь!». «А может, все-таки?» – спросит П.А. Смирнов как бы между прочим. «Увольте, Петр Арсенич! Не пью-с!». Отстанет хозяин от кандидата в конторщики минут на 10–15, а потом снова: «Эх, Иван Фомич, зря отказываетесь: водочка уж больно хороша». «Ох, Петр Арсенич, вы, я вижу, и мертвого уговорите. Наливайте!». Выпьет Иван Фомич, да еще пропустит и ждет, когда прикажут на работу выходить. А Петр Арсеньевич ему с укором: «Что ж это вы, Иван Фомич, передо мной ваньку-то валяли: «Не пью-с, не пью-с!». Сказали бы уж сразу: «Наливайте». Как я погляжу, дел-то с вами иметь нельзя – слово свое не держите!..»

«Это же наш Петр Арсенич!» При поступлении на завод П.А. Смирнова рабочие не прикидывались стойкими «трезвенниками». В отличие от абсолютно не пьющего хозяина, они «не чурались» результатов своего труда. Но главные требования П.А. Смирнова – не воровать и не спиваться – выполняли всегда, слишком дорожа местом работы. Петра Арсеньевича его рабочие и служащие очень уважали за справедливость и твердость характера. Был такой знаменательный случай. Смирнов имел привычку вечерами гулять по Замоскоречью, один, пешком, заложив руки за спину. Выбирал тихие и пустынные улицы. Однажды во время такой прогулки на него напали грабители, отобрали бумажник и сняли часы, едва не побили. Минуты не прошло, как из-за куста выскочили два подозрительных типа и набросились на воров. Сшибли их с ног, надавали тумаков, приговаривая: «Вы на кого напали? Это же наш – Петр Арсеньевич! Ослепли, что ли?». Воры со слезами извинений вернули отнятые вещи и вызвались проводить Смирнова до его дома. «Чтоб кто не тронул», – так объяснили. По дороге все причитали: «Как это ж мы обмишурились!» Оказалось, уважают они Смирнова за то, что когда-то спас он их приятеля, откупил из тюрьмы. Петр Арсеньевич уже и забыл про это, а люди помнили. Человек тот (в данном случае ни в чем не повинный) избег чуть ли не каторги благодаря заступничеству Смирнова. Когда спустя годы «короля русской водки» хоронила вся Москва, много было богатых венков на его могиле, но еще больше было и скромных букетиков с записками от таких простых замоскворецких разбойничков.