Мир на краю бездны. От глобального кризиса к мировой войне. 1929-1941 годы - Александр Шубин Страница 16

Во всяком случае Гувер был далек от этого. Если бы он действительно стал передавать власть отраслевым объединениям корпораций, то есть частных собственников, предпринимательской элиты, то получилось бы нечто обратное синдикализму — фашизм. Фашизм, о котором также речь пойдет ниже, организует массы работников в подчиненные государству корпорации под командой предпринимателей. Это — способ организации общества с целью более жесткого подчинения масс правящей элите, в то время как синдикализм стремится к распространению демократии на сферу экономики.

Реальный Гувер вообще не был стратегом, и попытки мысленно реконструировать его стратегию не учитывают того факта, что он отсидел полный президентский срок и все это время упрямо защищал неизменность системы, которая прямиком вела страну к катастрофе. Всю свою жизнь Гувер был типичным менеджером, который хорошо решает тактические задачи, но не способен выйти за рамки идеологического мифа, который сформулирован не им, но безоговорочно им принят. Он знал только эти правила игры. В 90-е гг. ХХ века такой «прагматический стиль» и догматическая приверженность неолиберальной экономической доктрине снова стали признаком хорошего тона. И случись новая Великая депрессия — она будет продолжаться до тех пор, пока не изменится общество, его запросы к экономике и средства их удовлетворения.

Позднее Гувер утверждал, что кризис произошел по независящим от него причинам. Это верно. Но своими действиями, охранявшими кризисную систему, он продолжал углублять кризис. Люди возлагали ответственность за происходящее на Гувера, и это был тот случай, когда упреки были справедливы. Гувер отвечал на них утверждениями, что в Америке никто не голодает. И это была ложь.

30 июня 1930 г. на конференции губернаторов в Солт-Лейк-Сити Рузвельт заявил о неизбежности введения социального страхования. В демократической партии появился влиятельный лидер, который готов был менять что-то в системе.

Рузвельт мог продемонстрировать, как работают новые методы в самом экономически важном городе Америки. Губернатор создал в Нью-Йорке временную администрацию помощи (ТЕРА). Но кто возглавит это дело, которое явно вызовет критику и обвинения в растрате государственных средств? В. Л. Мальков пишет: «никто не хотел выступать в роли мальчика для порки. Неожиданно согласился скромный деятель благотворительной помощи Нью-Йорка Гарри Гопкинс» ^[60]. Будущая правая рука Рузвельта позднее так объяснял свои мотивы: «Я видел, как удлинялись очереди за куском хлеба и чашкой кофе и переполнялись ночлежки для бедняков… Скопища мужчин слонялись на тротуарах в безнадежных поисках работы… Впавшие в отчаяние, озлобленные толпы безработных штурмом брали местные муниципалитеты и помещения организации помощи только для того, чтобы узнать о пустой казне и быть рассеянными с помощью слезоточивого газа. Женщины, дети и старики, физически страдая от голода и холода, молили власти о крохах, чтобы хоть как-то продлить свое существование» ^[61]. «Как величайшую сенсацию пресса преподнесла публике сообщение о том, что в считанные часы, пока прислуга приводила в порядок помещение, Гопкинс ухитрился истратить 5 млн. долл., передав их штатам для оказания помощи безработным» ^[62].

В условиях противостояния губернатора Нью-Йорка и президента США «лишь ТЕРА на фоне полицейских жестокостей, чинимых правительством над безработными, давала Рузвельту то психологическое превосходство над Гувером, в котором он так нуждался, начиная дуэль за президентское кресло» ^[63]. Помощь ТЕРА получили 5 млн. человек за шесть лет.

Но кроме достижений у Рузвельта были и проблемы. Его обвиняли в связях с мафией. Что делать — Рузвельт оставался частью системы, которая была пронизана мафиозными связями. Это — и гарантия для социальной системы на всякий случай — если бы он перешел дозволенную грань, то, по крайней мере поначалу, можно было бы вскрыть его криминальные контакты. Этот способ контроля олигархической системы за президентами и по сию пору используется во многих странах. Рузвельт не спешил разворачивать наступление на хозяев теневого бизнеса в Нью-Йорке, ведь это могло помешать финансированию избирательной кампании. Наступление на мафию Рузвельт начал лишь тогда, когда стал кандидатом демократов в масштабах всей страны. Тогда у него уже появились другие источники финансирования.

Демократы склонялись к тому, что кризис слишком серьезен, чтобы сохранять фактическую безальтернативность выборов, когда оба кандидата являются апологетами либеральной доктрины. Выиграет тот, кто сумеет предложить что-то новое. Если никто не предложит, выборы состоятся, но они станут лишь еще одним шагом к социальному взрыву. Но новая программа не должна была напоминать коммунистическую доктрину. Представителю имущественной элиты в это время было рискованно прослыть даже социал-демократом — можно было немедленно лишиться финансирования. Все-таки тогда социал-демократы выступали за демократический социализм, то есть нечто отличное от капитализма.

Чтобы найти эту дорогу, где шаг вправо или влево означал провал, Рузвельт создал «мозговой трест» из социологов и экономистов, которым «предстояло работать безвозмездно, единственный побудительный мотив — быть свидетелем того, как любимые воздушные замки оденутся в гранит, если ФДР будет избран» ^[64]. Советников Ф. Рузвельта вдохновляли идеи «прогрессистов» времен Теодора Рузвельта, а также опыт государственного регулирования экономики во время Первой мировой войны. «Высоколобые» интеллектуалы в своей работе учитывали и опыт «идеологического противника». Ведь впервые систему государственного регулирования экономики мирного времени удалось создать советским коммунистам. Член «мозгового треста» В. Тагвелл изучал опыт НЭПа в СССР и пришел к выводу: «Россия скорее осуществит цель — необходимое для всех, а не роскошь для немногих, чем наша собственная конкурентная система». Поклонник планового хозяйства, он видел в советской пятилетке осуществление «будущего», но в США предпочитал обойтись эволюционными мерами, без скачков с учетом как позитивного, так и негативного советского опыта ^[65]. Тем более, что НЭП к этому времени уже рухнул.

Участники «треста» враждебно относились к капиталистической олигархии, которая уже больше походила на надменных феодалов, чем на динамичных предпринимателей. Если не олигархи, то кто будет руководить экономикой? Самих работников (даже в лице профсоюзных лидеров) к участию в управлении допускать никто не собирался. Значит, альтернативой олигархам-собственникам будет бюрократическая олигархия? Ну, зачем же так грубо. «Трест» предпочитал говорить о технократии, власти компетентных управленцев. Но механизма отбора именно компетентных так и не предложил. Здесь все зависело от интуиции президента. Пока им будет Рузвельт — человек неординарный и творческий, с кадрами дело будет обстоять неплохо.