Записки летчицы У-2. Женщины-авиаторы в годы Великой Отечественной войны. 1942-1945 - Ирина Дрягина Страница 16

Мы все любили разбирать ее каракули и не переставали удивляться ее горячим призывам: за Родину биться, быть мужественными и смелыми. Тяжелые времена прошла с полком комиссар Ирина Дрягина: отступление из дорогих сердцу мест — Донбасс, Ростов, Северный Кавказ, когда помимо ночной боевой работы мы выполняли много заданий по разведке дислокации наших отступающих войск. Задание получали, а вот бензин еще не прибыл и должен поступить лишь вечером. Что делать? Ирина обходила самолеты, терпеливо и обстоятельно рассказывала об обстановке и о том, что надо слить с баков оставшийся от перелета бензин и отдать его для срочного спецзадания. А ведь могла бы передать приказ командования, и все. Но Ирина считала, что, когда будет понятна задача, поставленная перед полком, — легче и успешнее будет выполнен приказ. Вот вернулась в полк из госпиталя Галя Докутович, но попала в другую эскадрилью. Ее сразу назначают в наряд у самолетов, и это — при сильном ветре и дожде. Для неокрепшего позвоночника Гали это очень тяжелая нагрузка. Ирина вместе с Женей Рудневой пытались поговорить с командиром эскадрильи, но та строго ответила: «Раз Докутович выписана из госпиталя, значит, может нести наряд». Тогда Ирина Дрягина, Женя Руднева и Полинка Гельман, по очереди, отдежурили за Галю, а ей сообщили, что начальство просто отменило приказ о ее наряде».

* * *

Штурманы нашего полка любили летать со мной, по-видимому, сказывалось «студенческое братство». Вот что я прочла после войны в дневнике Гали Докутович: «Вот бы нам с Ириной Дрягиной создать экипаж… Я люблю ее… Нет лучше летчика, чем мой старый летчик — Ирина Дрягина».

Может быть, многие хотели летать со мной, потому что чувствовали во мне родственную душу и большое желание летать, летать. Я никогда не оскорбляла девочек за какие-то их мелкие недочеты. Когда было возможно, я первая начала давать управление штурману.

Я очень переживала, когда у меня забирали самолет, так как командир считала, что мне, как политработнику, не обязательно летать. Вот что вспоминает заместитель редактора фронтовой газеты С. С. Мунтян: «Видел однажды плачущего комиссара Ирину Дрягину — стоит посреди улицы, а слезы крупные, как горошины, катятся по лицу и, падая наземь, поднимают пыль… «Что с тобой, Иринка?» Иринка долго молчит, а потом, еще больше разрыдавшись, сквозь зубы говорит: «Забрали мой самолет, и я сегодня не летаю». Мне хочется смеяться, но жалко обидеть. Уж очень искренние и чистые слезы».

После битвы за Сталинград, где участвовали наши подруги летчицы на самолетах Пе-2, их перевели на наш фронт. Я узнала, что с их дивизией, летающей на пикирующих бомбардировщиках, к нам переведен и мой любимый парень — Евгений Силкин. Подвернулась оказия, и мне разрешили слетать к нему на аэродром, в Выселки. Командир его полка разрешил нам увидеться, так как знал, что у Евгения есть любимая девушка в полку ночных бомбардировщиков. В письмах мы довольно смело посылали друг другу поцелуи и обещания после войны вместе посмотреть фильм «Большой вальс» — это был наш пароль… Когда же встретились в его полку, то боялись дотронуться друг до друга, обняться, поцеловаться, а сидели и рассказывали друг другу о наших боевых делах. Так, у Евгения отказало (не выпустилось) колесо, и садиться на одно было очень трудно и опасно. Нужной высоты, чтобы выпрыгнуть с парашютом, не осталось. И он посадил свой самолет благополучно: спас дорогостоящий Пе-2 и жизнь экипажу. За это его наградили орденом Красной Звезды и отметили в приказе по дивизии.

Настало утро, а мы все говорили и говорили… Я пообещала ему, что когда слетаю в Саратов, то смогу прилететь на своем самолете и побыть с ним побольше. Возвращаясь из Саратова, я посадила самолет на аэродроме Выселки. Меня прибежала встретить моя школьная подруга Лена Лукина (из 125-го гвардейского полка имени М. Расковой) и сообщила мне страшное известие, что Евгений Силкин погиб накануне в неравном бою. Предложила мне переночевать в их полку, базировавшемся на этом аэродроме. Но я полетела со своим горем в свой полк. Мои боевые подруги уже все знали и встретили меня с большим сочувствием. А Галя Докутович даже записала в своем дневнике 21 августа: «Прилетела сегодня Ира Дрягина с Раей Ароновой, они летали за самолетом, который Ирине подарил институт. В Саратове, при вылете в полк, «забарахлил» мотор. Ирина посадила самолет на малюсенькую площадку, ну просто баскетбольную… Залетели в Выселки, и тут Иринке новый удар — Женя Силкин сгорел при выполнении боевой задачи» («Сердце и крылья». Минск, 1957).

Лена Лукина, о ней я уже говорила, родилась в 1920 году, в Саратове. Была моей школьной подругой с четвертого класса. Всегда и всюду мы были с ней вместе. Когда я пошла добиваться, чтобы меня зачислили в 122-ю часть М. Расковой, то и Лена решила добиться этого, хотя и не закончила аэроклуб. Добилась, ее зачислили в группу вооруженцев 587-го бомбардировочного полка. Затем он стал 125-м гвардейским бомбардировочным полком. Лена вскоре была избрана комсоргом полка. Она всегда знала о нуждах, радостях и печалях девушек. Все любили ее, шли к ней и в горе, и в радости.

Пока бомбардировщики вылетали на боевое задание, механики, вооруженны, радисты ремонтировали поврежденные самолеты. Комсорг Лена Лукина ходила от одной группы к другой: читала сводки Совинформбюро, давала советы редактору боевого листка (она прилично рисовала), а иногда, засучив рукава, помогала сменить винт. До избрания ее комсоргом полка она была «технарем». Лена несколько раз вылетала и на боевые задания в качестве стрелка-радиста. Стрелок-радист был наиболее уязвимым при обстреле самолета членом экипажа пикирующего бомбардировщика Пе-2.

Александра Акимова

Хочу рассказать о моей боевой подруге и единомышленнице — Александре Федоровне Акимовой.

Она родилась в семье учителя средней школы села Петрушино Рязанской области. Отец был учителем истории, а затем стал директором школы. В семье был строгий девиз: «Честность, дружба, долг!» Понятно, почему Саша Акимова после окончания средней школы поступила в Московский государственный педагогический институт имени В. И. Ленина. Война прервала учебу в институте. Еще на первом курсе Саша стала заниматься в школе медицинских сестер. В 1941 году, как многие юноши и девушки, она поехала под Смоленск, копать противотанковые рвы. Вернувшись с оборонных работ, куда ее посылал институт, узнала о наборе девушек в авиационную часть М. Расковой. Саша Акимова побывала в райкоме и в ЦК комсомола, стала добиваться, чтобы ее зачислили в часть. Получив направление, она прибежала на сборный пункт. Здесь уже были летчицы, пришедшие из гражданского воздушного флота, аэроклубов, студентки и просто юные москвички.

— Скоро мы пойдем в бой? — спросил кто-то.

— А с родителями как?

Саша Акимова до последней минуты не решалась рассказать обо всем дома — жалела мать. А когда молчать уже было нельзя, она сказала маме, что уходит в армию, на войну. Та схватилась за сердце: «Как же так?.. Не посоветовалась с нами…» Выручил отец. «Что же, — сказал он глухо, поглаживая руку дочери, все еще казавшейся ему девочкой. — Война народная. Раз все воюют, и тебе надо…»