Принципы ведения войны - Карл фон Клаузевиц Страница 15

Лучшая стратегия заключается в том, чтобы всегда быть более сильным, а это значит быть сильнее противника вообще, а затем и на решающем участке. Поэтому, кроме энергии, создающей армию, что не всегда зависит от полководца, у стратегии нет более настоятельного и простого закона, чем держать силы сосредоточенными. Без острой необходимости никогда не следует отделять от главных сил ни одну часть. На этом положении мы настаиваем и считаем, что именно им надо руководствоваться. Каковы разумные причины, по которым силы армии могут быть разъединены, мы постепенно узнаем. Тогда мы также увидим, что этот принцип не во всякой войне ведет к одинаковым результатам и что результаты эти зависят от средств и цели.

Может показаться невероятным, и все же сотни раз войска дробились и разъединялись из-за таинственного слепого подражания традициям, даже не понимая, зачем это делается.

Если концентрацию всех сил принять за норму, а разделение — за исключение, которое может быть аргументировано, тогда удастся полностью избежать не только этой глупости, но и преградить путь многим ложным аргументам для разделения войск.

Война есть столкновение двух противоборствующих сил, из чего само собой вытекает, что сильнейшая не только уничтожает другую, но и вовлекает ее в свою орбиту. По существу, война не допускает постепенного применения военных сил, ее основной закон — одновременное применение всех сил, предназначенных для данного удара.

Так дело обстоит в реальности, но лишь при условии, что борьба подобна механическому столкновению. Но когда она выливается в долгие разрушительные действия с обеих сторон, тогда мы, безусловно, можем представить себе и растянутое во времени действие этих сил. Так происходит в тактике прежде всего из-за того, что в основе всей тактики лежит огневой бой, но могут быть и другие причины. Если в огневом бою 1000 человек выставлены против 500, то размер потерь исчисляется из численности сил противника и наших собственных. 1000 человек стреляют вдвое больше, чем 500, но и попадание пуль в 1000 человек больше, чем в 500, потому что предполагается, что 1000 человек стоят в более тесном порядке, чем 500. Если предположить, что число попаданий в первых должно быть вдвое больше, тогда потери с каждой стороны будут равными. Из 500 человек, например, 200 будут выведены из строя и столько же из 1000. Теперь, если бы у 500 имелся в запасе свежий резерв в 500 человек, то при введении их в бой с обеих сторон сражалось бы по 800 человек. Но на одной стороне в бой вступят 500 свежих солдат, полностью оснащенных и в полной силе; на другой же — останутся сражаться 800 уставших, недостаточно оснащенных и обессиленных физически солдат.

Из этого примера становится ясно, что введение в бой сразу слишком крупных сил может оказаться невыгодным: ведь какие бы преимущества ни давало численное превосходство в первый момент, возможно, потом за это придется дорого расплачиваться.

Но эта опасность существует лишь постольку, поскольку появляются усталость, беспорядок и упадок сил, словом, тот кризис, который каждый бой несет даже победителю. Появление во время этого ослабленного состояния свежих войск противника может иметь решающее значение.

Но когда этот кризис, вносящий беспорядок, заканчивается и остается только ощущение морального превосходства, которое дает каждая победа, тогда противнику не помогут и свежие силы. Разбитая армия не может победить на следующий день только с помощью сильного резерва. Здесь мы подходим к источнику существенного различия между тактикой и стратегией.

Тактические результаты, результаты в ограниченном пространстве боя вплоть до его окончания, большей частью достигаются в пределах этого периода беспорядка и слабости разбитого противника. Но стратегический результат, то есть результат всей битвы и одержанных побед, будь они малые или большие, лежит вне этого периода.

Если в тактике не все решается в ходе первого успеха и есть опасение последующих столкновений, само собой разумеется, что для достижения первого успеха следует ввести в бой только необходимую для этого часть сил, а остальные держать вне пределов досягаемости огня или боестолкновений любого рода. В стратегии же все иначе. Отчасти, как мы только что показали, нет веских причин бояться реакции после того, как успех достигнут, потому что с этим успехом кончается кризис. Отчасти не обязательно все силы, использованные стратегически, ослаблены, а только те из них, которые были в непосредственном контакте с силами неприятеля, то есть участвовали в конкретном бою.

Поэтому если в стратегии потери не увеличиваются с численностью задействованных войск, то из этого, естественно, следует, что в стратегии никогда не бывает слишком много сил и что они должны быть использованы одновременно и с определенной целью.

Но мы должны подтвердить это предложение на другом основании.

Усталость, изнеможение и лишения составляют на войне особый принцип разрушения, не полностью вызываемый борьбой, но более или менее связанный с нею и, разумеется, имеющий отношение к стратегии. В победоносных армиях не реже случаются потери от болезней, чем на поле боя.

Следовательно, если мы примем эту сферу разрушения в стратегии точно так же, как огонь и ближний бой в тактике, мы легко представим, что все, что пройдет через этот водоворот, в конце кампании или любого другого стратегического периода ослабеет, а значит, появление свежих сил станет решающим фактором. Отсюда можно сделать вывод, что и в тактике, и в стратегии есть мотив сражаться за первый успех с как можно меньшими силами, чтобы удерживать свежие силы до последнего.

Итак, этот вопрос выяснили. Встает другой: увеличиваются ли потери, которые несут вооруженные силы из-за усталости и лишений с увеличением численности войск, как это бывает в бою? И ответ будет: «Нет».

Усталость на войне в значительной мере является результатом опасностей, которыми в большей или меньшей степени чреват каждый момент войны. Чтобы уверенно встретить эти опасности на любых участках, существует множество действий, составляющих тактическую и стратегическую службы армии. Эта служба тем сложнее, чем слабее армия, и тем легче, чем больше численное превосходство над армией противника. Кто же может в этом усомниться? Поэтому кампания против более слабой армии будет стоить меньших усилий, чем против равной или более сильной.

С усталостями разобрались. Иначе обстоит дело с лишениями; они состоят главным образом из двух моментов: недостатка продовольствия и недостатка жилья для войск, будь то квартиры или оборудованные лагеря. И то и другое из этих лишений будет тем больше, чем больше войск сосредоточено на одном участке. Но разве численное превосходство не дает армии шире распространиться и захватить больше пространства, где можно найти и жилье и продовольствие?