Призрак Виардо. Несостоявшееся счастье Ивана Тургенева - Нина Молева Страница 15

Слова из письма Михаила Бакунина Тургеневу вернее — слова, которые должна передать Ивану Сергеевичу сестра Татьяна. Зима 1842 года. Бакунин имел в виду их студенческую юность в Германии, лекции блистательного гегельянца профессора Вердера и знакомство с платонической любовью Гете — знаменитой Беттиной фон Арним. Знал ли или хотя бы догадывался ли он, что связывало именно в это время двух таких близких ему людей? Скорее всего, нет. У Михаила Александровича иные интересы, иные масштабы ощущения жизни, да никто и не навязывает ему своих переживаний.

Не сложилось. Тогда не сложилось. А ведь Тургенев понимал, как много и безвозвратно он теряет. В человеческих отношениях ничего нельзя повторить или восстановить. Но ощущение одиночества, потери приходит только спустя восемь лет.

В доме на Остоженке. После ухода из жизни Варвары Петровны.

Казалось бы, такое небольшое усилие — разобраться с делами по наследству, определить доли свои и брата Николая: ведь они всегда понимали друг друга и оба не были корыстолюбивы. А дальше — полная свобода и устройство жизни по собственному разумению. И если предполагать великое чувство к Полине Виардо, то, само собой разумеется, немедленный выезд в Париж. Разве не знал он, что парижские друзья куда как нетерпеливо ждали решения его финансовых проблем. Может быть, бескорыстие вообще не присуще французам?

Но первое — опустевший после Варвары Петровны дом оказался на деле переполненным. Толпа дворовых, приживалок, доверенная «конфидентка» матери, «воспитанница», которая, по словам Тургенева, оказалась куда какой ловкой, пронырливой и расчетливой особой. Иван Сергеевич не успел оглянуться, как Николай Сергеевич уже был готов хлопотать, чтобы сохранить московский дом ради того, чтобы не нарушать привычного склада жизни Биби.

Первая мысль Ивана Сергеевича передать Биби, как несовершеннолетнюю, но с подобающим капиталом на попечение ее родного отца — Андрея Евстафьевича Берса. Так представлялось логичнее, но Берс категорически отказывается от выполнения отцовских обязанностей. Пусть они устраивают Биби, где хотят и как хотят. Бывший домашний врач женат, в 1845 году у него родился старший сын, будущий орловский вице-губерна-тор, а годом раньше будущая супруга Льва Николаевича Толстого. Его карьера — врач Московской Дворцовой конторы, лейб-медик. По счастью, его выручает один из медиков, берущий на себя хлопоты о Биби вместе с солидным заемным письмом, подписанным братьями Тургеневыми.

Приживалки просят переместить их в Спасское — «доживать век», но Иван Сергеевич остается непреклонным: только известное выходное пособие — видеть их он не хочет. Все дворовые получают вольную, и вдруг Тургенев оказывается в брошенном доме, где ничего не осталось от привычного распорядка, нельзя и не у кого добиться самовара, тем более обеда. «Я привык жить в пустых домах», — сколько раз он будет возвращаться к этому ощущению.

И при всем том Иван Сергеевич не хочет трогать комнаты матери. Сам не перебирается на удобный первый этаж, привычно поднимаясь по «крутехонькой», по выражению «папаши Щепкина», лесенке «на свою антресоль». Даже с гостями, которых неожиданно оказывается так много. В уютной зале первого этажа проходит только соревнование певцов, легшее в основу одноименного рассказа: между собой соревнуются художник Кирила Горбунов и один из соавторов Козьмы Пруткова — Жемчужников.

Письма в Париж пишутся почти так же регулярно, как прежде. Почти — потому что с некоторыми задержками, опозданиями, с явно меньшей охотой. В конце концов, в них хозяйственно-финансовые отчеты, справки о театральных успехах, но и только. Трудная душевная жизнь, работа мысли и чувства остаются невысказанными.