Will. Чему может научить нас простой парень, ставший самым высокооплачиваемым актером Голливуда - Марк Мэнсон Страница 15

У моего двоюродного брата Пола были проблемы. Он ввязывался в драки, где-то шатался по ночам, сбегал из дома в Нью-Йорк, где водился с «плохой компанией» — как-то раз мамуля сказала, что он даже врезал полицейскому. Ему было восемнадцать лет, и моя тетя Барбара с ним не справлялась. В отчаянии она позвонила единственному знакомому ей человеку, который был способен помочь: папуле.

Мы не видели Пола уже несколько лет. Все помнили его славным, но серьезным ребенком. Но когда он объявился в Филли летом 1983-го, оказалось, что это здоровенный мужик.

Пол стал высоким, широкоплечим и накачанным. Крепким, как скала. Костяшки его кулаков были покрыты царапинами, порезами и шрамами от ожогов, которые он явно заработал не у кухонной плиты. Он носил огромное афро с гребнем на макушке. Это был непростой гребень — на его рукоятке был вырезан символ мира. Если вам и этого мало, Пол везде ходил с дрессированной немецкой овчаркой по кличке Дюк.

Пол недавно получил черный пояс по кунг-фу и гордо расхаживал по Западному Филли, одетый в ги ^[1] и сандалии. Он был агрессивно увлечен движением за власть черных. Он был похож на реальную версию главного героя из фильма «Последний дракон», только без киношной мишуры.

Пол никогда не был болтливым, но если говорил, то исключительно вежливо — все время кланялся, как каратист, и обязательно добавлял: «Да, сэр» или «Нет, мэм». Он держался в сторонке и никогда не лез к людям, но стоило перейти ему дорогу, как он срывался… и не оставлял камня на камне.

К этому времени отцовский бизнес, ACRAC (кондиционеры, холодильники, компрессоры), шел в гору. Теперь это уже не был просто ремонт холодильников. Когда отец продавал клиентам новое холодильное оборудование, ему часто приплачивали, чтобы сбыть старое. Его мастерская стала чем-то вроде кладбища для холодильников и морозилок. Но вместо того чтобы отправить их на свалку, папуля день и ночь над ними колдовал. Не успел он оглянуться, как у него появилась возможность производить сотни килограммов льда каждый день на машинах, которые сплавили в утиль. Так и вышло, что теперь наша семья производила, упаковывала и доставляла мешки льда по всей Филадельфии, в Джерси и даже в Делавэр.

Проблема была в том, что упаковка сотен килограммов льда каждый день требовала рабочих рук. Очень много рук. А поскольку лед стоил дешево, руки тоже должны были быть дешевыми. В начале этим занимались я, Гарри, Эллен и обе мои сестры Пэм, а потом и все наши друзья. Вскоре папуля начал нанимать дальних родственников и всех их друзей. Детский труд тогда еще не был ограничен строгими законами, так что все ребятишки в округе стали упаковывать лед. Благодаря ACRAC дети не ввязывались в неприятности и за лето успевали подзаработать. Папуля стал покровителем детей из нашей округи. Со своим армейским складом ума он воспитывал в детях порядок и дисциплину, да еще и платил наличкой! Если ребенок опаздывал, его отправляли домой. Если кто-то ругался или затевал драку, его вытуривали. Родителям ребят это очень нравилось — их дети зарабатывали деньги и учились быть вежливыми и послушными. А папуля был в своей стихии.

Поэтому, когда Пол ступил на скользкий путь, тетя Барбара отправила его в Филли, надеясь, что порядок (и наличные) в ледяном цеху папули помогут ему изменить направление.

На этом мое направление в жизни навсегда изменилось.

Пол переехал к нам в конце мая, как раз к началу летнего спроса на лед. Мы с ним пошли гулять по району. Я показал ему магазин Брайанта и познакомил с друзьями — точнее, похвастался перед ними своим крутым двоюродным братом. Полу нравилось со мной тусоваться — я казался ему уморительным. Он начал показывать мне, как обращаться с Дюком, и даже научил меня секретным командам на немецком языке (немецкая овчарка, которая подчинялась немецким командам — это был просто блеск). И, самое крутое, — он обучал меня кунг-фу. В то лето у меня словно появился самый настоящий старший брат.

Как и дома, в ACRAC папуля был командиром. Он орал, выдавал разгневанные тирады и ругался. Мы все пугались и ходили на цыпочках, надеясь, что он на нас не сорвется. Но Пол был первым человеком на моей памяти, которому было совершенно начхать на папулин гнев и вспышки ярости. Когда папуля выходил из себя, Пол не дергался, не отводил глаз и сохранял абсолютное спокойствие. Его поза ясно давала понять: говори, что хочешь, старик, только не подходи. А если подойдешь… камня на камне не останется.

Я был в шоке — папуля с Полом идеально ладили. Кто бы мог подумать: кто-то способен выдержать отцовский гнев, удержать равновесие в урагане его ярости… и разоружить его одним взглядом да смешком? Я никогда не видывал такой силы. Боевые искусства научили Пола подчиняться чужому авторитету. Он уважал папулю, но не боялся, потому что знал — если понадобится, он сможет его убить.

И папуля тоже это знал.