Настоящая Спарта. Без домыслов и наветов - Андрей Савельев Страница 14

По рассказу Павсания, обе династические ветви произошли из единого дорийского корня. Но извечная вражда между династиями и ряд исторических фактов опровергают это утверждение. Мы можем полагать, что завоевание было, и даже что было дорийское соправление братьев. Но позднее оно заменилось соправлением разных династий. И эту реформу следует связать с именем Ликурга, который смог убедить спартанцев, что божества двух племен примирятся, если между ними будет разделена и царская власть. Поводом для этого могло быть отсутствие у дорийского царя брата-соправителя, что делало его в глазах самих же дорийцев не вполне легитимным монархом. Ведь оракул повелел править не одному, а двоим.

Вероятно, шаткость единоличного правления связана с тем, что оно противоречило фундаментальному культу дорийцев, восходящему также к мифу о братьях Диоскурах. Дорийско-ахейское примирение позволило разделить власть между династиями и удовлетворить культовому запросу дорийцев. При этом герусия еще долгие годы оставалась под контролем дорийцев. На это, например, указывает нарушение правила, согласно которому в походах царя сопровождали два эфора. Известен факт, когда царя Агиса II (Еврипонтида, дорийца) во время войны с Аргосом (418 г. до н. э.) сопровождал только один эфор. Никакой ошибки тут быть не могло. Законы исполнялись как священные установления. Просто за дорийцем, с точки зрения эфоров, не нужен был такой плотный пригляд, как за ахейцем. Вероятно, правило, гарантирующее от измены, вводилось именно для царя-ахейца из династии Агисов.

В дальнейшем, чтобы избежать потрясений от династических распрей, власть царей все больше принижалась, все больше полномочий переходило к аристократической верхушке (аристократической если не по происхождению, то по заслугам). Таким образом, организация государственного правления в Спарте сочетала власть народного собрания, власть аристократии и элементы монархии.

Устойчивость диархии определяется религиозной санкцией: контролируя «верхи» Спарты, дорийцы не могли переступить через свой собственный культ Аполлона, а ахейское большинство (включая илотов и периеков), благоговело перед изначальной царской властью: как местного происхождения, так и исходящей от завоевателей. Геродот писал, что в период Гомера царям в военных вопросах подчинялись беспрекословно, а в Спарте противодействие царю грозило гражданской казнью – изгнанием. Тем не менее, ахейские цари, бывало, пытались совершить переворот, опираясь на «низы» (илотов и периеков). Это в дальнейшем приводило к еще более жесткому контролю герусии и эфоров за всеми гражданскими делами. Царям оставались только дела военные. Да и то приходилось отчитываться за каждый шаг и нести наказания за неудачи.

Диархия в Спарте была вовсе не прихотью «верхов», а своеобразным межплеменным договором: завоеватели не должны были требовать дани или отмечать славу своей победы чаще, чем раз в 8 лет. Впоследствии два племени нашли возможность для объединения. На это указывает «двоичная» система формирования спартанского войска. Крупные, способные к самостоятельным действия моры разбивались на 4 лоха, каждый из которых делился на 2 пентекостии, а те в свою очередь делились на 2 еномотии, каждая из которых, согласно Ксенофонту, состояла из 64 гоплитов. При этом родственного распределения по подразделениям известные нам источники в Спарте не отмечают. Это было преимущество, которого были лишены армии других греческих государств, формировавших войско по родственному принципу. Спартанская дисциплина была выше родственных симпатий.

Ученые спорят по поводу того, принадлежали ли спартанские цари к одному племени. Казалось бы, следует принять как весомый аргумент историю, описанную Геродотом, который поведал, что спартанский царь Клеомен I, столкнувшийся с запретом дорийцам входить в храм Афины (во время вторжения в Аттику в 510 г. до н. э.), сказал жрице: «Женщина! Я – не дориец, а ахеец!»

В противовес этой истории приводится факт, что цари-соправители относились к одной филе, которая вела свое происхождение от Геракла, были членами одной сисситии и питались за одним столом. Этот аргумент является весьма слабым, если знать, что царские династии в Спарте никогда не заключали меж собой брачных союзов, жили в разных районах Спарты (Агиады в Питане, Еврипонтиды – в Лимнах) и имели обособленные святилища и места погребений.

Легенда о происхождении от Геракла более подходит для ахейской династии. Геракл сражался против амазонок – союзниц Трои, а троянцы могли соединиться с дорийцами в их завоевании Пелопоннеса. Иметь среди прародителей того же Геракла, который является прародителем ахейцев логически невозможно. Дорийцы появились на Пелопоннесе много позже ахейцев. Легенда о происхождении царских династий от двух братьев также выглядит скорее примирительной выдумкой. Сами династические истории прослеживаются по античным источникам на разную глубину. Ахейцы Агиады имеют более длительную историю, а дорийцы Еврипонтиды заметно меньшую и менее достоверную – особенно в части династии, связанной с первыми царями. Геродот приводит генеалогическое древо царя Леонида (Агиада), восходящее к Гераклу, и это единственный подобный перечень предков царя в его изложении, касающемся истории Спарты. Для дориийцев (Еврипонтидов) подобного перечня не существует.

Поэт Тиртей, хотя и возводил пришлых спартанцев к Гераклу, прямо говорил о них, как о поздних пришельцах: