Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - Жилбер Мартино Страница 14
Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - Жилбер Мартино читать онлайн бесплатно
Пикеты солдат и унтер-офицеров наблюдают за дорогой, ведущей в Лонгвуд вплоть до ворот владения; вечером, с наступлением темноты, они входят в сад и занимают позиции под окнами, после чего любые контакты возможны лишь при наличии пароля и в сопровождении дежурного офицера. Зато будет приведен в рабочее состояние воздушный телеграф, установленный предшествующим губернатором, и пост передающих сигналы солдат, размещенный в Лонгвуде, будет обеспечивать срочную связь с Плантейшн Хаус, чтобы сообщить: «генерал Буонапарте здоров», «болен», «просит разрешения...», «вышел за пределы границ», «отсутствует в течение некоторого времени» или же «бежал». Последний сигнал, голубой флаг, так никогда и не будет поднят.
Такой жесткий надзор не оставлял ему иного выбора, как, затворившись у себя, погрузиться в работу; он так неуклонно следовал принятому решению, что британцы сочли это вызовом. На протяжении долгих лет ритм его жизни останется неизменным за исключением нескольких серьезных стычек с губернатором — во время болезни или после отъезда Лас Каза и мадам де Монтолон.
Для лейтенанта Бонапарта, для Первого консула и для Императора работа была ежедневной манной небесной, его единственной религией; его современники, его министры и генералы превозносили мощь его интеллекта, его способность одновременно диктовать нескольким секретарям, его нескончаемые заседания советов, где все уже падали от усталости, а он продолжал ходить взад и вперед, спорил и принимал решения, сохраняя ясность мысли и бодрость. На протяжении всей жизни в умственной деятельности он был также стремителен, как и в своих кампаниях и походах: он быстро диктует, на лету схватывает прочитанное, мгновенно находит решение любой задачи, «ведя в бешеном темпе оркестр фактов, — пишет Поль Валери, — и сообщая реалиям человеческой жизни головокружительную и тревожную увлекательность феерического вымысла».
Если бы он был всего лишь «гордым гением действия», как говорит Шатобриан, скука и чрезмерная полнота сделали бы еще более невыносимым изгнание, лишившее его и власти, и возможности удовлетворять свою потребность в движении. Но подобно Диоклетиану, выращивающему салат, или Цинциннату, идущему за плугом, он сумеет перейти от изнурительных трудов правления к сельской жизни, сохраняя неизменным количество часов, отведенных на занятия, исследования и размышления; пример тому его никому не нужные планы реформ и модернизации, которые он иногда набрасывает в общих чертах.
— Мы готовимся выступить в поход, — иронизирует один из переписчиков. — Его Величество преобразовывает армию!
Когда он не мечтает о перевооружении кавалерии, он с увлечением занимается вопросами орошения долины Нила или алгебраическими расчетами, перестройкой системы образования, регламентацией игр и еще сотней других проблем — от физики до истории и литературной критики. Это тоже победы — победы, одержанные над скукой!
Обустроившись, Наполеон устанавливает распорядок дня, в котором равное количество часов отводится работе, развлечениям и беседам. В шесть или семь часов он просыпается, вызывает звонком камердинера и приказывает открыть окна и ставни.
— Впусти воздух, который нам дарует Господь, — говорит он, надевая белые шерстяные брюки и стеганый халат.
Надев домашние туфли из красной кожи, он садится за круглый столик, чтобы выпить черный кофе, пока камердинер готовит все для утреннего туалета. Спартанская обстановка этой комнаты, должно быть, напоминает изгнаннику о походных палатках, в которых ему доводилось ночевать в самых различных частях Европы. В углу стоит железная кровать, служившая ему в военных походах, рядом — круглый столик красного дерева, за которым он завтракает, между окон — простой письменный стол, покрытый зеленым сукном; у камина с одной стороны диван, загороженный красивой ширмой, покрытой китайским лаком, с другой — большой несессер работы Бьеннэ, ювелира из предместья Сент-Оноре; несессер этот бросает на стены отблеск исчезнувшей роскоши. На стене и на камине — миниатюры с изображением Марии-Луизы и Римского короля, памятные безделушки, среди которых часы великого Фридриха Прусского, канделябры и курильница.
Выпив кофе, Наполеон приступает к утреннему туалету. Он всегда был и остался очень аккуратным, даже педантичным в вопросах гигиены, как впрочем, и во всем остальном. Выбрив обе щеки, он осматривает себя при другом освещении под внимательным взглядом слуги, который должен отвечать на вопросы: не осталось ли еще мест, которых не коснулась бритва, не торчат ли где-нибудь несбритые волоски? Затем он обливается над серебряным тазом, но ванну утром принимает редко. Он очень тщательно чистит зубы, опрыскивает лицо одеколоном, а торс ему растирает одеколоном лакей.
— Три сильнее, как осла, — нередко шутит он.
Эти растирания идут ему на пользу, и он часто говорит о них тем, кто допущен к его утреннему туалету
— Бертран, вы растираете себя таким образом?
— Нет, сир.
— И зря. Это предохраняет от многих болезней.
В этот момент слуга объявляет о приходе врача. После измены своего постоянного врача Мэнго Наполеон на «Беллерофоне» согласился принять услуги тридцатитрехлетнего ирландца О'Мира, британского судового врача. Морские власти дали свое согласие на то, чтобы этот офицер стал «врачом генерала»; таким образом он остается служить в Королевском флоте, но должность эта — хоть и не бесславна, но и небезопасна. И Хадсон Лоу, и французы попытаются сделать его своим осведомителем; в конечном счете его выдворят со Святой Елены и вычеркнут из списков офицеров Королевского флота; но он забудет об этом материальном уроне, опубликовав два тома своих воспоминаний «Голос с острова Святой Елены». Эти воспоминания — первоклассный источник, который свидетельствует против Лоу в той же мере, в какой защищает Наполеона. Они дадут ему некоторое состояние и вызовут горячее одобрение многих людей, в том числе и лорда Байрона, всегда готового сражаться — даже без надежды на успех — за справедливое дело:
Наполеон тотчас же подвергает ирландца допросу: что делают губернатор и адмирал, что говорят на острове, какие ходят сплетни, каково общественное мнение? Обязанности врача по отношению к своему знаменитому пациенту весьма просты: здоровье его пока еще удовлетворительно, если не считать простуд, иногда случающихся болей в желудке и сенной лихорадки, тогда еще мало известной, свирепствующей на Святой Елене. Есть еще Сантини, привратник, произведенный в парикмахеры, который приходит исполнить свои обязанности в комнату господина, а тот подшучивает над ним по-корсикански:
— Ты что, разбойник, хочешь отрезать мне ухо?!
Сантини добросовестно исполняет свою работу, но хоть он и вкладывает в нее душу, таланта ему явно не хватает. Гравюры того времени изображают «Стриженого Малыша» — таково прозвище Наполеона — с прической, стиль коей вряд ли был последнему по вкусу. Окончив туалет, Наполеон одевается и, в зависимости от погоды, выходит на прогулку или остается дома. Запершись, чтобы диктовать своему секретарю, он облачается в халат, повязывает голову ярким платком, точно как на картине Штойбена: ворот рубашки широко расстегнут, левая рука — в кармане белых брюк, в правой руке — лист бумаги, а облаченный в мундир генерал Гурго с пером в руке старается запечатлеть на бумаге торопливую речь Императора. Работа идет либо в смежном со спальней кабинете, либо в бильярдной, где достаточно места, чтобы разложить карты и планы и спокойно изучать их; в углу стоят два прекрасных глобуса, которые и сейчас еще можно там увидеть. Если погода благоприятствует, то он отправляется на верховую прогулку; он надевает охотничий костюм с узорными серебряными пуговицами, белый жилет, короткие белые штаны и ботфорты; из-под костюма выглядывает лента Почетного легиона, а сбоку сверкает орденская звезда. Если речь идет лишь о пешей прогулке, то ботфорты заменяются туфлями с золотыми пряжками и белыми чулками. А позже, чтобы работать в парке, он станет надевать обычную одежду плантатора, приводящую в восторг карикатуристов по ту сторону Ла-Манша, немало зарабатывающих на своих рисунках: куртка и белые нанковые брюки, широкополая соломенная шляпа с черной лентой — сейчас их можно увидеть в музее в Мальмезоне, а также кожаные туфли и бильярдный кий, который он использует для замеров и в качестве трости.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments