Погоня за "ястребиным глазом". Судьба генерала Мажорова - Михаил Болтунов Страница 14

И тогда Мажоров выносил идею и решил, что сам сделает передатчик, но с мощностью в десять раз больше, чем нынешний, заводской.

Перелистав свои записи в блокноте, схемы, Юрий посчитал, что правильным будет сделать передатчик на одной лампе.

Подходящие лампы к тому времени уже появились в полку, и он попросил их ему выслать. Нарисовал схему, рассчитал детали. Теперь оставалось найти эти детали.

Сопротивления и конденсаторы вытащил из ЗИПов, катушки намотал сам. Сложнее всего было достать антенный вариометр. Но и его удалось добыть на самолете «Аэрокобра», которые поставлялись по ленд-лизу. Самолет сбили, но он дотянул до своего аэродрома, правда, почти весь сгорел. Но хвост остался цел. Там и нашелся вариометр для передатчика. Сам передатчик Мажоров смонтировал в фанерном ящике из-под посылки, которую прислали ему родители из Ташкента.

Вскоре он вышел в эфир. Результат превзошел ожидания. Абоненты давали хорошую оценку слышимости и тональности.

Но главное было не в этом. Передатчик позволял работать полным дуплексом, то есть при отжатом ключе он ничего не излучал и не мешал вести прием абонента. Подобного не было ни у РСБ, ни у «Севера». Ведь дуплекс значительно ускоряет радиообмен, так как во время передачи можно слышать абонента, следить за тем, что он упустил или чего-то не понял. При симплексной связи такой возможности нет.

О новом передатчике вскоре стало известно командованию дивизиона. При первом осмотре начальство удивилось странному виду передатчика, уложенному в почтовый ящик, но разобравшись в сути, похвалило изобретателя и дало добро на эксплуатацию. Более того, поступила команда создать такие передатчики для двух разведпунктов. Что, собственно, и было сделано.

А война тем временем продолжалась. Радиоразведчики на приемниках вели круглосуточное наблюдение за работой немецких радиосетей. Как только в эфире появлялась фашистская радиостанция, радист докладывал сведения о ее частоте, позывной и время начала работы. Этот доклад поступал на узел связи и одновременно на пеленгаторы. В свою очередь, пеленгаторщик должен был найти немецкую станцию и выдать ее пеленг.

Однако противник у наших радиоразведчиков работал высокопрофессионально. И главная проблема состояла в том, чтобы задержка с момента обнаружения до поступления целеуказания была минимальной. А лучше, если бы ее вовсе не существовало. Минимизация этой задержки — головная боль всего дивизиона, и в том числе младшего сержанта Юрия Мажорова, как исполняющего обязанности начальника узла связи.

Первым важным шагом в решении этой задачи было оснащение дивизиона переговорным устройством. Теперь каждый радист имел микрофон и маленький громкоговоритель. Все подключено к пульту начальника смены. При нажатии тангенты микрофона включались головные телефоны и громкоговорители на радиостанции и на пеленгаторах. Мажоров старался натренировать своих радистов так, чтобы устное сообщение они сразу прокручивали в уме, кодировали и без задержки передавали.

Попробовали работать только в микрофонном режиме, без ключа. Для этого радист-разведчик должен был выдавать кодированную команду в эфир. Не получилось. Радисты, к сожалению, не успевали кодировать и нередко «шпарили» напрямую, в открытом режиме. К тому же и мощность передатчиков не обеспечивала необходимой слышимости микрофонов.

Поэтому упор был сделан на подбор способных радистов, хорошо работающих на ключе и обладающих умением быстрого кодирования.

Таких удалось подобрать как на узле связи, гак и на радиопунктах. Затраченные усилия не пропали даром. Время прохождения команды сумели сократить до минимума и довести до 15 — 20 секунд. Весьма неплохой результат!

Каждый день утром и вечером с пунктов поступали радиограммы, в которых сообщались пеленги и позывные немецких радиостанций, за которыми велось наблюдение. Количество радиограмм было немалым.

На основании этих данных оперативный отдел дивизиона определял координаты радиостанций, а по позывным — их принадлежность к дивизиям, корпусам и армиям. Далее информация шла в разведцентр.

К весне 1942 года авторитет радиоразведки значительно возрос. Ценность добываемых сведений радиодивизионами заинтересовала руководство Генерального штаба. Служба реформировалась, укреплялась. Был развернут 1-й отдельный радиополк «ОСНАЗ». 490-й дивизион, в котором служил сержант Мажоров, был переименован в 3-й отдельный радиодивизион этого полка.

Для Юрия Мажорова, в сущности, ничего не изменилось. Та же служба, дежурства. Правда, с наступлением весны он делал для себя все новые открытия, лучше познавая края предков.

Увеличивалась продолжительность дня, и он с удивлением наблюдал: 9 часов вечера, 10 и даже 11 часов, а на дворе все еще светло. Ничего подобного в Ташкенте не было. Даже в самые длинные летние дни уже в 9.30 вечера на улице темнело, и в открытых летних кинотеатрах начинались сеансы.

Но самое главное, что тронуло сердце сержанта, — подмосковные соловьи. Как-то возвращаясь с дежурства часов в пять утра, он в изумлении замер: высоко в ветвях деревьев удивительно сладко пел соловей. В Узбекистане соловьи не водились. Там было много голубей, горлиц, или, как их звали мальчишки, горлинок. Они тоже забавно «угукали»… Но разве можно их сравнить с соловьем!

Как зачарованный, Юрий стоял и слушал соловьиные трели. А когда пришел в казарму и забрался на нары, долго ворочался, не мог уснуть. Растревожили душу соловьи.

Наступала весна 1942 года.