Будь водой, друг мой. Учение Брюса Ли - Шеннон Ли Страница 14

Сама жизнь – твой учитель, и обучение никогда не прерывается.

Классический бардак

В 1964-м отец основал свою вторую школу боевых искусств в калифорнийском Окленде. Они с мамой уже поженились и ждали своего первенца, моего брата Брендона. Как и первая школа в Сиэтле, новая называлась «Институт Цзюнь Фан Кунг-фу». В них преподавали слегка модифицированную версию вин-чун – боевого искусства, которому отец в юности научился в Гонконге. Опираясь на эксперименты и размышления, отец добавил небольшие акценты к классической традиции – чуть более быстрое начало движения, немного другой угол наклона, больший размах. Но по большому счету он все еще преподавал вин-чун.

Но, поскольку он был Брюсом Ли и ему было двадцать четыре, он был возмутителем спокойствия. Нарушал множество других традиций, что раздражало старейшин кунг-фу из китайского квартала Сан-Франциско. На выступлениях в театре Сан Синг в Чайнатауне громогласно заявлял, что по большей части китайские боевые искусства погрязли в ненужных, бессмысленных движениях. Для обозначения классических стилей кунг-фу он пользовался термином «классический бардак». Он вызывал любого желающего выйти на сцену для поединка, чтобы установить, смогут ли они превзойти его технику.

И, как будто этого было недостаточно для скандала, он принимал в свои школы людей любой расы и национальности. Для старейшин кунг-фу это было еще одним нарушением традиций – прежде студенты не китайского происхождения допускались до тренировок лишь в виде редкого исключения, а о политике «открытых дверей» не могло быть и речи. Без малейшего почтения Брюс нарушал вековые запреты, и традиционалисты китайского квартала не собирались это терпеть. В конце 1964-го китайская община Сан-Франциско бросила моему отцу вызов. Старейшины больше не могли выносить выходки этого дерзкого юнца и его бунтарские замашки и решили, что нашли способ заставить его замолчать. Итак, в школе моего отца, расположенной в Окленде, был назначен турнир. По договоренности если победит представитель Чайнатауна, то Брюс Ли прекращает преподавать. В противном случае ему больше не будут чинить препятствия. Отец с готовностью принял вызов. Он никому бы не позволил диктовать себе условия и был совершенно уверен в успехе. Отец твердо верил в свои возможности и свою правоту и был готов постоять за них, чего бы это ни стоило, вне зависимости от результата поединка.

Похоже на сюжет боевика, но такова была реальная жизнь моей семьи. Стоял ноябрьский день 1964-го. Моя мама на седьмом месяце беременности пришла на поединок вместе с хорошим другом отца, помощником инструктора Джеймсом Ли (ныне покойным). Делегация Чайнатауна явилась вместе со своим бойцом. Выбранный за свои боевые и физические качества, он не был полностью введен в курс дела. Стороны приступили к обсуждению правил. Не выкалывать глаза, не бить в пах, не делать то, не делать другое… И вот тут отец заставил их опешить.

Никаких правил не будет.

Отец заявил, что раз они прямо угрожают ему, пытаясь уничтожить важнейшую часть его жизни – его школу, то и поединок должен быть настоящим боем без всяких ограничений. Бой должен закончиться нокаутом или признанием полного поражения. Вот и все. Ребята из Чайнатауна быстро посовещались и дали добро. Собравшиеся освободили круг для поединка, и отец без всяких предисловий вышел на середину, плавно покачиваясь.

Бой был в высшей степени необычен. После обмена первыми ударами противник попытался обойти отца и атаковать его со спины. Уже на этом шаге с традиционной техникой было покончено, посыпавшиеся удары были небрежными и дикими. Наконец, противник оказался на спине, а отец, воздев кулак, кричал на кантонском диалекте: «Ты сдаешься? Ты сдаешься?» В конце концов боец угомонился и ответил: «Сдаюсь». После того как все разошлись, отец продолжал сидеть рядом со своей школой, обхватив голову руками, будто побежденный – хотя он вышел однозначным победителем. Мама подошла и спросила, почему он выглядит таким расстроенным. Радоваться ведь надо, разве нет?

Да, он победил. Но в этот раз это была не просто очередная победа в поединке. Прежде, демонстрируя свою технику, отец сам отдавал инструкции вроде: «Попробуй ударить меня» или «Попробуй поставить блок». Не выпуская контроля из рук, он оставался в зоне комфорта. Но этот бой был проверкой совсем другого уровня.

Во-первых, ему пришлось бегать за противником по всему кругу – в поединках такого обычно не бывает, – и он запыхался. Во-вторых, ему пришлось атаковать со спины – в боевых искусствах такое тоже не принято. И, наконец, они отбросили традиционные позиции и правила. И, хоть отец предложил это сам, у него также не было никакой возможности подготовиться к такому бою.

Из этой схватки он вынес много нового. Прежде всего, он убедился, что ему все еще далеко до идеала. Не поймите меня неправильно, он был в превосходной форме, которой достиг благодаря практикам боевых искусств. Но ему еще было куда расти в плане чисто физических тренировок. После боя он обнаружил, что одних техник вин-чун недостаточно для схватки без правил. Да, он победил. Он сохранил хладнокровие и оказался сильней, но ему пришлось импровизировать на ходу, иначе схватка вышла бы из-под контроля. Только сейчас он ясно увидел, что ему предстоит еще многому научиться и многое узнать.

Как оказалось в дальнейшем, этот бой стал поворотной точкой в судьбе отца. К счастью, он был «пустым» в достаточной мере, чтобы полностью принять и выучить преподнесенный ему урок. Он вполне мог обнять маму, дать пять Джеймсу и отправиться с компанией в ресторан, чтобы рассказать всем друзьям, как он разделал старичье из Чайнатауна. Но тогда, возможно, вы никогда бы не услышали его имени. И едва ли я написала бы эту книгу.

Вместо того чтобы упиваться победой, отец использовал этот бой как отправной момент для нового витка развития. Он поставил себе целью стать универсальным, готовым ко всему бойцом, физически сильным, бесстрашным художником боя. А для этого, что особенно важно для нас, он решил стать текучим, струящимся, подобным воде существом.

Вскоре после боя отец погрузился в размышления о физическом измерении боя, о возможностях, которые получает боец, не связанный определенными традициями и правилами какого бы то ни было стиля. Так было положено начало величайшему озарению всей его карьеры в боевых искусствах, озарению, вылившемуся в создание Джит Кун-До. Чтобы закрепить свое новое понимание на символическом уровне, отец обратился к Джорджу Ли – своему другу и ученику, мастеру на все руки.

Он отправил Джорджу эскиз миниатюрного надгробия со следующей надписью: «В память о некогда подвижном человеке, скованном и забитом классическим бардаком». Эта могильная плита должна была напоминать отцу, что его ограниченный, негибкий, традиционалистский подход к бою должен «умереть», чтобы смогла возродиться его изначальная, текучая суть. Камень напоминал о необходимости движения вперед, подобно струящейся воде.