Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться - Алек Эпштейн Страница 13

Король Хусейн рассчитывал, что на саммите лидеров арабских стран не будет выработано какой-либо единой позиции, в результате чего у него будут развязаны руки для последующих открытых переговоров с Израилем. В сентябре 1967 года в столице Судана Хартуме состоялась конференция глав арабских государств, участники которой единым фронтом потребовали отвода израильских войск к границам, существовавшим до Шестидневной войны, заявив, что и после этого «не будет мира с Израилем, не будет признания Израиля, не будет переговоров с Израилем». Это решение поставило короля Хусейна в сложное положение: он помнил, как в 1951 году поплатился жизнью за связи с сионистскими лидерами его дедушка эмир Абдалла, и открыто пойти против решений Хартумского саммита он не решался. При этом на протяжении двух лет после Хартумского саммита (т. е. с октября 1967 до конца сентября 1969 года) Хусейн провел не менее двенадцати тайных встреч с израильскими руководителями, в которых, кроме Яакова Герцога, в разное время участвовали Голда Меир, Игаль Алон, Аба Эвен и Хаим Бар-Лев [65]. Хусейн просил и встречи с Моше Даяном, но Леви Эшколь не поддержал эту идею [66], и первая встреча между ними состоялась только 29 июня 1972 года (на протяжении пяти последующих лет М. Даян еще четырежды принимал участие в прямых тайных переговорах с королем Иордании [67]).

Проблема была и в том, что израильские руководители, в том числе и сам Яаков Герцог, полагали, что время работает на них и спешить поэтому некуда. Я. Герцог, сын бывшего главного ашкеназского раввина Эрец-Исраэль Исаака Халеви Герцога, был крайне воодушевлен фактом установления израильского контроля над территориями Иудеи и Самарии, и в особенности над Старым городом Иерусалима. «Эта победа [в Шестидневной войне] была достигнута не армией, – говорил Я. Герцог итальянцу И. Монтанелли. – Ею одарил нас сам Господь, который спустя несколько десятилетий после Освенцима привел нас в Иерусалим». И. Монтанелли справедливо записал: «Это был не голос генерального директора [Министерства главы правительства; именно эту должность занимал Я. Герцог], а слова пророка» [68]. И Яаков Герцог, и тогдашний глава «Моссада» Меир Амит, и другие израильские руководители полагали, что спешить некуда и контакты с королем Хусейном важны для Израиля не столько сами по себе, сколько как фактор, раскалывающий арабское единство. Иными словами, факт ведения переговоров был важнее, чем их возможный итог. При этом в долговременной перспективе Я. Герцог, очевидно, предпочитал решать проблему с королем Иордании, а не с палестинскими арабами Западного берега или лидерами ООП (о них в качестве возможных партнеров для переговоров речь не шла вообще).

Выводы комиссии не обсуждались правительством и не были одобрены как руководство к действию премьер-министром. Более того, представители Иордании не были ознакомлены с выводами комиссии, хотя именно королю Хусейну отводилась в них ключевая роль, и его даже предлагалось объявить «хранителем святых мест ислама» [69]. К сожалению, Я. Герцог не осознавал, как мало времени было отпущено на его миссию. В 1969 году скончался Л. Эшколь, после чего премьер-министром стала Голда Меир, с которой Я. Герцог выстроить доверительные отношения не сумел, в результате чего из одного из самых влиятельных людей в стране он превратился в государственного служащего, пусть и высокого ранга, но маловлиятельного. В 1972 году в возрасте 51 года скоропостижно от так и не диагностированной толком болезни скончался сам Я. Герцог. События «Черного сентября» 1970 года и убийство 28 ноября 1971 года премьер-министра Иордании Васфи аль-Телля [70]поставили короля Хусейна в куда более сложное положение относительно радикальных палестинских националистов, которые все более выходили на первый план. Иллюзии о том, что израильско-иорданский переговорный процесс можно вести годами и что от этого неспешного темпа Израиль только выиграет, развеялись, причем весьма быстро. События развивались совсем не так, как это виделось Я. Герцогу и Л. Эшколю в первые недели после Шестидневной войны.