Израиль и (не)контролируемые территории. Уйти нельзя остаться - Алек Эпштейн Страница 12

Таким образом, согласно этому решению, Израиль был готов отказаться от Синайского полуострова (вернув его Египту) и от Голанских высот (вернув их Сирии), но фактически планировал присоединить сектор Газы (который входил в территорию подмандатной Палестины). Это решение, утвержденное правительством 19 июня (но не обнародованное в то время), основывалось как на стремлении изолировать Египет от любых контактов с палестинцами, так и на осознании того, что у сектора Газы, отделенного от заселенной египетской территории сотнями километров пустыни, нет самостоятельного будущего вне интеграции с Израилем. Существовала и наивная надежда на то, что все или почти все палестинские беженцы, проживавшие в секторе, рано или поздно его покинут [57]. При этом Израиль требовал от Египта и Сирии демилитаризации тех территорий, которые он был готов вернуть под их контроль [58].

Что же касается границ с Иорданией и будущего Западного берега, кабинет не смог прийти к какому-либо решению. По-видимому, главной причиной этого послужили острые разногласия между членами правительства Л. Эшколя. Как известно, коалиционными были все израильские правительства, но сформированный 1 июня 1967 года кабинет был первым в истории Израиля так называемым правительством национального единства: в него, в частности, впервые в истории страны вошел «вечный» лидер «непримиримой» оппозиции Менахем Бегин. Принятие какого-либо четкого и недвусмысленного решения грозило распадом коалиции и возможной отставкой всего кабинета, чего в то время стремились избежать практически все.

При этом еще в ходе обсуждения на неформальном заседании 13 июня, вероятно, под влиянием позиции Игаля Алона, впервые возникло понятие «обороняемые границы» [59]и было высказано (и в целом поддержано) мнение о том, что река Иордан является западной «оборонной границей» Израиля. Это означало, что кому бы ни принадлежали территории Западного берега, никакая иностранная армия (и в частности иорданская) не должна была быть размещена на них. Так появилась доктрина, разделившая понятия «границы государства» и «оборонные границы государства». Эти идеи были выдвинуты не самим Л. Эшколем, но нашли у него поддержку. Решения, принятые узким кругом высших руководителей страны, один из которых, кстати, на тот момент официально был только профессором археологии Еврейского университета в Иерусалиме и не занимал ответственных государственных постов (речь, конечно, о И. Ядине), были подтверждены на заседаниях правительства 18 и 19 июня.

Имеет смысл отметить, однако, что правительство не выработало никакой связной доктрины относительно будущего статуса Западного берега, ограничившись созданием «временной» военной администрации на контролируемых территориях. В итоге Израиль, с одной стороны, не аннексировал никакие из занятых территорий, кроме Восточного Иерусалима, а с другой – не объявил о готовности отдать их кому бы то ни было. Даже применительно к Египту и Сирии предложение Л. Эшколя о возвращении занятых территорий при условии подписания мирных договоров вызвало возражения ряда министров («за» проголосовали одиннадцать человек, «против» – десять [60]). В итоге официальный текст решения был изменен, и вместо готовности к возвращению к границам, существовавшим по состоянию на 4 июня 1967 года, в нем говорилось о готовности вернуться к «зеленой черте» с «напрашивающимися корректировками границы». При этом какие корректировки границ «напрашивались» и в каком объеме, в решении правительства не упоминалось, и никаких карт к нему приложено не было. Таким образом, было практически невозможно сказать, в чем же конкретно состояла позиция израильского правительства по вопросу будущего статуса занятых в ходе Шестидневной войны территорий. К подобной невнятности изначально никто не стремился, но, желая сохранить хрупкое внутриполитическое согласие, ее посчитали наименьшим злом.