Ежов. Биография - Алексей Павлюков Страница 12

С приездом Ежова отлаженная система взаимоотношений обкома партии и исполкома пришла в полное расстройство. Не исключено, что, если бы Ежов встретил иное к себе отношение, он не стал бы так круто менять сложившиеся до него порядки, и хотя вряд ли бы согласился быть на вторых ролях, но, возможно, постарался бы не доводить дело до открытого конфликта. Однако об этом можно теперь лишь гадать, поскольку, получив в первые же дни пребывания в МАО ощутимый удар по своему самолюбию, «изи Миклай» («маленький Николай»), как прозвали его марийские товарищи по партии, принял вызов и, как показали дальнейшие события, в долгу не остался.

Свою борьбу с оппозицией, центром которой являлся исполком, Ежов повел по двум основным направлениям. Прежде всего он стал добиваться, и добился, превращения областного комитета партии в реальный орган власти, без санкции которого не могло быть принято ни одно важное решение, касающееся местных проблем. Это было не так уж трудно сделать, поскольку, с формальной точки зрения, именно обком как полномочный представитель правящей партии и должен был осуществлять общее политическое руководство, направляя и контролируя деятельность всех остальных организаций и органов власти.

Кроме того, Ежов энергично занялся решением кадровых вопросов, стремясь расставить на ключевых постах преданных ему людей и отстранить тех, кто не вызывал у него доверия или находился в открытой оппозиции. С этой целью был предпринят поиск порочащих материалов на руководящих работников исполкома, и по мере обнаружения соответствующих фактов каждый из них становился предметом обстоятельного и нелицеприятного разбирательства на бюро обкома. После этого следовали подчеркнуто принципиальные и суровые оргвыводы.

А обнаруживать было что. Многие руководящие марийские работники, не обладая необходимыми профессиональными знаниями и не имея достаточного опыта управленческой деятельности, далеко не лучшим образом справлялись со своими служебными обязанностями. Сквозь пальцы посматривали они иногда и на не совсем законные действия своих подчиненных. Все это создавало благоприятную возможность для того, чтобы скомпрометировать часть марийского руководства и внести тем самым раскол и сумятицу в его ряды.

В этой своей борьбе Ежов мог рассчитывать на русскую часть областной парторганизации, на Козьмодемьянских коммунистов, недовольных засильем в областном центре луговых марийцев, а также на партийную молодежь из луговых марийцев, заинтересованную в том, чтобы оттеснить засидевшихся на своих постах руководителей и занять их место. Кроме того, уже с самого начала он мог опереться на такие возглавляемые русскими областные организации, как милиция, рабоче-крестьянская инспекция (РКИ), ревтрибунал и областная контрольная комиссия.

Первый удар Ежов нанес месяц спустя после своего утверждения в должности секретаря обкома. 21 апреля 1922 года областная РКИ совместно с Марревтрибуналом внезапно начала ревизию областного продовольственного комитета, а его председатель, член президиума облисполкома И. А. Шигаев, был вызван в ревтрибунал для допроса.

На следующий день обеспокоенный И. П. Петров направил в рабоче-крестьянскую инспекцию и ревтрибунал официальные запросы с требованием объяснить случившееся. В своем ответе, выдержанном в спокойных тонах, управляющий РКИ разъяснил, что, поскольку некоторые работники продовольственного комитета уличены в злоупотреблениях и поскольку вообще продком как экономическая организация не может не обращать на себя внимания РКИ, то ничего необычного в предпринятой ревизии нет.

Ответ ревтрибунала, напротив, был дерзким по форме, и из него можно было бы сделать безошибочный вывод о том, что спокойная жизнь для облисполкома закончилась. Указав на то, что исполком может только просить информацию, но не требовать ее, председатель ревтрибунала сообщил, что участие его организации в проверке вполне оправдано и что все результаты ревизии будут представлены в областной комитет партии.

Однако в облисполкоме, похоже, не поняли, что вызывающий ответ ревтрибунала не ошибка и не случайность, а официальное объявление об открытии военных действий. Председателю ревтрибунала «за его нетактичные действия, направленные в сторону умаления и дискредитации облисполкома» был вынесен строгий выговор с предупреждением, что повторение подобной нетактичности повлечет за собой отстранение от должности.

Ответ не заставил себя долго ждать. На состоявшемся в тот же день заседании бюро обкома партии был заслушан доклад другого члена исполкома — председателя областного совета народного хозяйства (совнархоза) С. А. Чернякова. По предложению Ежова бюро, констатировав «полную неработоспособность облсовнархоза в настоящем составе», постановило ходатайствовать перед центром о командировании в Марийскую область коммунистов-хозяйственников, и в первую очередь на должность председателя совнархоза. Спустя два дня коллегия ревтрибунала вынесла постановление о привлечении С. А. Чернякова к уголовной ответственности за развал работы совнархоза и взяла с него подписку о невыезде.

Прошло несколько дней, и очередь дошла еще до одного члена исполкома — областного военного комиссара М. М. Товашова, в отношении которого было возбуждено дело по обвинению в халатном исполнении служебных обязанностей. В связи с этим коллегия ревтрибунала внесла предложение освободить его от занимаемой должности.

Было бы, однако, неправильным сделать вывод, что борьба с местными руководящими кадрами являлась основным занятием Ежова на посту секретаря областного комитета партии. Гораздо больше времени уходило на решение разного рода хозяйственных и социальных проблем (борьбу с последствиями голода и лесных пожаров, организацию медицинской помощи населению и т. д.), тем более что Ежов, не доверяя исполкому, значительную часть относящихся к его компетенции вопросов взял под свой контроль. Приходилось также участвовать в мероприятиях, проводимых центральной властью, и иногда, кстати, это позволяло Ежову продемонстрировать свои качества политического бойца, не боящегося принимать самостоятельные решения в сложных ситуациях. Одна из таких возможностей представилась, например, в начале апреля 1922 г., когда на бюро обкома обсуждался вопрос об изъятии церковных ценностей. Выступая с докладом на эту тему, Ежов сообщил, что телеграмма ЦК РКП(б) о порядке изъятия до сих пор не расшифрована, из-за чего задерживается вся работа, и предложил изъятие ценностей начать немедленно, взяв всю ответственность на себя, о чем и сообщить в ЦК. Бюро инициативу Ежова поддержало. В короткий срок удалось собрать почти 700 кг золота, серебра и драгоценных камней.

Но все эти и другие текущие вопросы приходилось решать в условиях обостряющегося конфликта с руководством исполкома, что значительно осложняло работу. В информационном письме, отправленном в ЦК РКП(б) в начале июля 1922 г., Ежов писал:

«Расхождения между активными парттоварищами становятся ясно видными. Настроение напряженное, в скором времени должен быть определенный взрыв». Так оно и случилось.

Еще будучи в Казани, Ежов женился. Его избранница, Антонина Титова, в то время работала заведующей бюро производственной пропаганды Татарского совета профсоюзов. Уехав из Казани, Ежов с ней вынужденно расстался, но теперь, прочно обосновавшись в Марийской области, решил вызвать к себе. В июне 1922 г., будучи в командировке в Москве, он договорился в Учетно-распределительном отделе ЦК РКП(б) о переводе Титовой (в то время она тоже находилась в Москве, перейдя на работу в Центральный совет профсоюзов) в Марийскую область и назначении ее на должность заведующей организационным отделом обкома партии. На таком важном посту ему, конечно, хотелось видеть своего человека, и Титова как нельзя лучше подходила для этой роли. Вместе с женой Ежов вернулся в Краснококшайск, и на состоявшемся 9 июля заседании бюро обкома Титову утвердили заворготделом.