Ежов. Биография - Алексей Павлюков Страница 11

Этой ситуацией было, по-видимому, решено воспользоваться для того, чтобы проучить строптивых козьмодемьянцев. Для выяснения всех обстоятельств незаконного расходования Козьмодемьянским кантпродкомом продовольственных ресурсов была создана специальная комиссия, и 24 декабря, обсудив ее доклад, бюро Марийского обкома РКП(б) постановило распустить Козьмодемьянскую парторганизацию, предать партийному суду ее руководителей и арестовать некоторых из них.

Однако руководство кантонного комитета партии отказалось подчиниться этим распоряжениям и даже попыталось организовать вооруженное сопротивление. Кроме того, оно направило в адрес ЦК РКП(б), ВЦИК и ВЧК телеграмму, в которой потребовало принять меры к прекращению арестов местных партработников и немедленно прислать комиссию из центра.

В Марийскую область был направлен представитель ЦК РКП(б) Н. А. Кубяк. Ознакомившись с ситуацией, он отменил решение о роспуске Козьмодемьянского канткома, как не имеющее достаточных оснований. Вместе с тем на состоявшемся 18–20 января 1922 г. расширенном заседании областного комитета партии Кубяк подверг критике и ошибки, допущенные Козьмодемьянскими руководителями.

10 февраля 1922 г. доклад Н. А. Кубяка о положении в марийской парторганизации был заслушан на заседании Оргбюро ЦК РКП(б). В принятом постановлении в числе других мер, направленных на нормализацию обстановки, было указание Учетно-распределительному отделу ЦК подыскать нового секретаря для Марийского областного комитета партии.

Поиски были непродолжительными. По-видимому, кандидатура бывшего заведующего агитпроп отделом Татарского обкома, которому пора уже было излечиться и приступить к работе, всплыла почти сразу. В пользу этого выбора говорило, вероятно, и то, что Ежов около двух лет проработал в Поволжье и хорошо был знаком с местной спецификой, в том числе и национальной.

15 февраля 1922 года Секретариат ЦК РКП(б) постановил командировать Ежова в Марийскую область, рекомендуя его в качестве секретаря местного обкома партии. Вероятно, предполагалось, что он успеет туда приехать еще до завершения 3-й областной партконференции, открытие которой было намечено на 17 февраля. Это позволило бы ему занять предназначенную для него должность наиболее естественным путем в ходе выборов на первом после окончания конференции организационном пленуме обкома.

Известие о новом назначении вряд ли доставило только что выписавшемуся из больницы Ежову большую радость. Вероятно, он предпочел бы не возвращаться в охваченное голодом Поволжье, но раз партия считала это необходимым… Сразу, однако, Ежов выехать не смог, так что ответственным секретарем Марийского комитета остался занимавший эту должность и до конференции Н. Ф. Бутенин. Информация о его повторном избрании была сразу же направлена в Москву, сопровождаемая просьбой об утверждении этого решения.

Далее события развивались так. 6 марта 1922 года Оргбюро ЦК рассмотрело вопрос об утверждении Бутенина ответственным секретарем Марийского обкома и по непонятным причинам, вопреки своему прежнему решению, постановило: не возражать. Однако предыдущее постановление отменено почему-то не было, и, таким образом, по одному и тому же вопросу было принято два взаимоисключающих решения, первое из которых (о направлении в МАО Ежова) находилось уже в стадии исполнения. В результате, когда ничего не подозревающий Ежов прибыл наконец в Краснококшайск, выяснилось, что его здесь никто не ждет.

15 марта ситуация с двумя кандидатами на один пост была рассмотрена на заседании бюро Марийского обкома РКП(б), проходившем с участием Ежова. Из пяти членов бюро на заседании присутствовало четверо. Обсуждение проходило бурно. Суть разногласий сводилась к тому, что Ежов был «назначенец» и русский, а Бутенин — свой и мариец. Договориться не удалось, и вопрос был поставлен на голосование. Сам Н. Ф. Бутенин, по-видимому, из этических соображений, участия в нем не принимал, а голоса остальных разделились следующим образом: за Ежова — два (оба русские), за Бутенина — один (председатель исполкома областного Совета И. П. Петров, мариец). Ввиду таких расхождений, было решено послать телеграмму в ЦК РКП(б) с мотивированными заявлениями обеих сторон для того, чтобы окончательное решение приняла Москва. Однако на очередном заседании бюро, состоявшемся 20 марта, И. И. Петров, понимая, видимо, что ЦК не станет отзывать прибывшего уже к месту назначения Ежова, тем более получившего при голосовании «большинство» голосов, снял свои возражения и присоединился к мнению остальных членов бюро. С этого момента Ежов официально вступил в должность ответственного секретаря Марийского областного комитета РКП(б).

Хотя внешне все окончилось благополучно, этот эпизод имел далеко идущие последствия, положив начало конфронтации между двумя наиболее влиятельными фигурами областного масштаба — секретарем партийного комитета и председателем исполкома областного Совета, что привело в дальнейшем к расколу всего марийского руководства на две противоборствующие группировки.

Марийская парторганизация была намного меньше татарской, в ней к моменту приезда Ежова насчитывалось лишь около шестисот членов и кандидатов в члены партии, причем половину их составляла молодежь до 18 лет. Выше уже говорилось о сложных взаимоотношениях между горными и луговыми марийцами, однако достаточно непростыми были и отношения между руководящими партработниками марийцами и русскими.

Как отмечалось в сообщении Организационного отдела ЦК РКП(б) за сентябрь и октябрь 1921 г., «в Марийской области на последней областной конференции [август 1921 г.] в обком вошли одни марийцы, почему русские стремятся бросить работу, говоря о национальном засилье».

К моменту приезда Ежова ситуация несколько изменилась, и соотношение русских и марийцев в руководстве областной парторганизации стало более пропорциональным. Но проблема не исчезла. Правда, марийская организация не была здесь каким-то исключением, аналогичные или подобного рода конфликты имели место в этот период почти во всех национальных парторганизациях страны.

Приезд Ежова, как уже говорилось, положил начало и новому для области конфликту — между партийными и советскими структурами. В МАО, так же как и во многих других местах в то время, основные рычаги власти принадлежали исполнительному комитету областного Совета. Партийный комитет немногочисленной областной организации, не имевший устоявшейся структуры и возглавляемый не особенно известными деятелями, не мог составить конкуренции исполкому, который держал в руках все нити хозяйственного управления на подведомственной территории и председатель которого, И. П. Петров, являлся наиболее известным руководителем в области. Поэтому областной партийный комитет фактически представлял собой придаток исполкома, действующий в интересах и под руководством последнего. Этого нетрудно было добиться еще и потому, что руководящие работники исполкома обязательно входили в бюро областного комитета партии. В описываемый период, кроме И. П. Петрова, членом бюро являлся областной продовольственный комиссар И. А. Шигаев (мариец по национальности) — тот самый пятый член бюро, из-за случайного отсутствия которого при голосовании по кандидатуре Ежова Петров оказался в меньшинстве.