Гамсун. Мечтатель и завоеватель - Ингар Слеттен Коллоен Страница 12

Ему хотелось показать жене аптекаря Нине Таулов и другим представителям буржуазных кругов, на что способна талантливая творческая личность, несмотря на то что у него нет ни воспитания, ни образования, которыми обладают они.

Герою своей новеллы он дал прекрасный богатый родительский дом и заботливую мать. Именно такая мать и была у управляющего спичечной фабрикой и его брата, их мать настолько прониклась симпатией к этому необычному дорожному рабочему, что одолжила Кнуту денег на поездку в Америку.

Муки творчества, которые он испытывал, чтобы соединить реальность и беллетристику, были столь сильны, что во время написания новеллы он облегчил душу следующим признанием: «Ну вот… о, твоя мать! О боже, какой это человек! Если бы у меня была такая мать, Николай, тогда мои способности, утраченные в результате моего несчастливого воспитания, позволили бы мне сделать что-то значительное в жизни. Я не сомневаюсь в этом».

В это время в жизни Кнута Гамсуна появилась еще одна женщина, которая в чем-то заменила ему мать. Кари Фрюделунд, вдова, жительница Вальдреса, владела гостиницей и постоялым двором, где меняли лошадей.

Именно в ее доме двадцатипятилетний Гамсун много писал, отдавая все силы творчеству, пытаясь пережить ту весну, которая, по словам доктора, могла стать для него последней.

Гамсуну было приблизительно двадцать четыре с половиной года, когда с конца февраля — начала января 1884 года он начинает подписывать свои письма именем Кнут Гамсун.

Вырабатывая свой стиль, он преобразовывает язык, а заодно убирает из своей фамилии последнюю букву «д», чтобы стать уникальным, с именем, как ни у кого другого в целом мире. Постепенно страх смерти отпускает его, и он начинает писать так, как никто еще до него не писал, теперь он носит и новое имя.

Имя, которое не привязано к какому-то определенному географическому месту, как усадьба Гамсунд. Имя, которое будет заполнено лишь энергией его гения.

В течение осени 1885 года, отложив работу над статьями, он полностью погружается в работу над рукописью романа, который должен был решительно изменить его жизнь. Он отдавал роману все свои силы. Нервы были совсем расстроены, его мучает депрессия, его одолевают воспоминания детства и мрачные мысли о том, что он никто и никогда ничего не добьется. И вновь он раскрывает душу своему другу: «Ты говорил обо мне со своей матерью, какого мнения она обо мне? Боже, помоги мне! В какой среде я был рожден и какое воспитание я получил, все это не способствовало формированию душевной гармонии! Потому и совершает человек безумные поступки, а потом вынужден страстно раскаиваться. Но бывает, что уже поздно. Шаг за шагом я старался образовывать себя, я не шел по жизни, а всегда карабкался вверх. Поэтому постоянно оказывался в таком положении, что мне всегда было в чем раскаиваться. Теперь голова моя переполнена идеями, которые помогут сбыться моим мечтам, разрешат некоторые мои затруднения, но, кажется, сейчас убийственно поздно осуществлять эти идеи» ^[33].

Теперь он пишет не о крестьянской жизни, которую так хорошо знает, но о городской. Эту жизнь, не принадлежа к ней и не будучи ее частью, он описывает, исходя из своего прежнего опыта и сложившихся представлений. Он описывает коллизии этой жизни, исходя из своего противостояния ей, — вот как он пишет об этом своему другу: «Моя книга будет о представителях богемы, это будет трагическая история о том, как человек опускается на дно, и здесь для меня как автора важно возвыситься над материалом. Бывает, что в один какой-то день все ясно предстает передо мной, я чувствую в себе способности, дар выражения, слова так и устремляются ко мне, я чувствую сюжетный нерв, а на другой день меня охватывает уныние, потому что я не могу найти выразительные художественные средства. Кажется, что я работаю напрасно, работаю ценой своей жизни» ^[34].

Непризнанный гений

К весне 1885 года деньги у Гамсуна кончились. Кроме того, двадцатишестилетнего Гамсуна охватило беспокойство, к тому времени он уже пробыл в горной долине в общей сложности около года. То и дело по разным поводам он выступал перед жителями Вальдреса с лекциями, он рассказывал им о писателях, которых сам открыл для себя за последнюю пару лет: Бальзак, Флобер, Гюго и Золя, Бьёрнсон и Ибсен. Многие считали, что ему стоит отправиться в лекционное турне. Он подготовил новые лекции: об Александре Хьелланне и о шведе Августе Стриндберге.

Начало было многообещающим.

Первая лекция состоялась 8 мая 1886 года в помещении школы в маленьком селении в горной долине. Пришло много людей. Следующим местом был городок Йёвик на озере Мьёса, где пять лет назад Гамсун работал на строительстве дороги. Здесь пришло всего пять человек.

В других городках на берегах фьорда вблизи Кристиании ему удавалось собирать немногим больше слушателей, и потому он решил прекратить эту деятельность.

В самой Кристиании он решил на какое-то время спрятаться от всех.

В течение последующих восьми лет он сочинял бесконечное количество версий своего романа, который должен будет перевернуть его жизнь. Несмотря на неудачи, Гамсун не терял присущего ему чувства юмора, себя он описывал как «молодого гения, чье имя настолько неизвестно, что ни один редактор не способен даже правильно написать его, и услышав его, никто точно не может вспомнить, что читал что-либо подписанное им». Кое о чем умолчав, при этом кое-что добавив и чудовищно преувеличив — ведь он основательно изучил ораторскую технику Марка Твена, — он написал новеллу «Лекционное турне» о том, как ездил по разным городам с лекциями ^[35].

Теперь Гамсун был готов к решительному штурму литературного Олимпа. Ему не нужно больше скрываться за вымышленными персонажами или отражаться в них. Он разрабатывал такую писательскую технику, которая позволила бы ему воплотить в своем творчестве противоречивую, неврастеническую личность. Технику, характерная особенность которой состоит в том, что авторское «я» дробится и звучит в нескольких голосах, которые спорят между собой, и одновременно повествует, размышляет, наблюдает и комментирует происходящее.

Другой характерной чертой этой техники является многообразие настроений, импульсивность, резко сменяющие друг друга движения души. В голосе повествователя звучала ирония, и Бог свидетель, как он громко смеялся над состраданием к самому себе.

В первой половине лета 1886 года Гамсун ощущал воодушевление, казалось, что-то необыкновенное, въедающееся должно вот-вот вдруг открыться для всех. Увы, отклики были удручающими. Никто не распознал в двадцатисемилетнем рассказчике в новелле «Лекционное турне» «уже окончательно сформировавшегося» писателя, автора будущего прославленного романа «Голод».