Разведка - это пожизненно - Всеволод Радченко Страница 12

15 апреля 1958 года получило недоверие очередное правительство Франции во главе с Гайяром. В мае в Алжире был создан «Комитет общественного спасения», который состоял из группы военных, представителей крайне правых сил и проявлявших особую активность сторонников генерала де Голля.

При поддержке армии комитет отказался подчиняться Парижу и потребовал призвать к власти генерала де Голля. Политический кризис нарастал с каждым днём. 1 июня 1959 года национальное собрание уполномочило де Голля формировать новое правительство и поручило разработать новую конституцию. Это был крах Четвёртой республики. Важное место в ряду причин этого краха занимала и внешняя политика Франции. Поражение в Индокитае и тупиковая ситуация в Алжире обострили националистические настроения во Франции — всё это привело к прямому разгулу шовинизма и открытым антипарламентским настроениям. Широкое недовольство вызывало и подчинённое положение Франции в НАТО, усиление зависимости от США. Приход де Голля фактически продемонстрировал установление режима личной власти и имел самые глубокие внутриполитические и внешнеполитические последствия.

ЮНЕСКО располагалось в старинной, некогда шикарной гостинице в самом центре Парижа на авеню Клебер «Majestic». Здание старое, но с прекрасной архитектурой: и фасад, и основные вестибюли, и залы — все очень красивы, а зал, где проходили заседания Совета ЮНЕСКО и собрания представителей всех стран — членов организации, просто великолепен. Любопытно, что во время войны в отеле размещался главный штаб гестапо на оккупированных немцами территориях.

Окна моего кабинета выходили на угол маленькой улочки Лаперуз, и прямо против моих окон находился вход в небольшую гостиницу с таким же названием — «Лаперуз». Не вникая сейчас в детали деголлевского переворота, хочу рассказать, что сам де Голль и его штаб, до прихода его к власти, разместился в этой маленькой гостинице. С двух сторон на углах стояли большие чёрные «ситроены», в которых круглые сутки сидели люди. За два дня до обращения со стороны парламента Франции к де Голлю с призывом взять власть в свои руки в гостинице появился сам де Голль, а перед дверями, прямо на улице, стали четыре дюжих парня в штатском, откровенно обыскивавших каждого входящего в гостиницу. Визитёров оказалось много. На поклон к генералу поехали самые различные политические деятели, бывшие и действующие министры, лидеры партий, пожалуй, всех, кроме коммунистов. Это была очень интересная картина. Многих по фотографиям в газетах или по дипломатическим приёмам я мог узнавать и мог наблюдать как бы за своего рода пульсом политической жизни Парижа.

Уточнять детали происходящего в стране помогал мне мой необыкновенный контакт с советником американского посольства. Познакомил меня с американцем наш резидент Михаил Степанович, советник нашего посольства. При этом мне было сказано, что контакт с американцем может быть очень полезен, так как он сам хочет иметь постоянный выход на «советские круги», чтобы иметь канал для передачи нам определенной информации. Американский советник, как нам было известно, был связан с крупными промышленными кругами Штатов, а также, что он, собственно, и не скрывал, был связан с ЦРУ.

Видимо, было важно, что я не был сотрудником посольства, но был в то же время надёжным каналом к нашему резиденту.

Американец довольно часто встречался со мной. По своему характеру он был разбитной и весёлый человек, и хотя был старше меня, и явно с большим опытом, держался со мной на равных, не делая никаких усилий, чтобы как-то выведать у меня детали моей личной жизни или какую-либо посольскую информацию. Одним словом, не пытался изучать меня с разведывательных позиций.

В то же время американец охотно рассказывал мне о перипетиях политической жизни во Франции, а он был весьма информирован. Он жил в Париже уже более семи лет.

Однажды утром американец звонком по телефону пригласил меня на ланч без предварительной договорённости.

Пригласил настойчиво, обещая хорошее вино, которое он специально для нас нашёл. На встрече американец без вступления сказал, что Англия и Франция вместе с Израилем планируют в ближайшие дни интервенцию против Египта в связи с национализацией летом 1956 года президентом Египта Насером «Всеобщей компании Суэцкого канала». Основные капиталы и доходы от эксплуатации канала принадлежали англичанам и французам, и они решили «поставить Египет на место» вооруженным путём.

Сообщая эту важную информацию, американец подчеркнул, что сведения являются достоверными и носят исключительно серьёзный характер. Он также отметил, что не готов в деталях говорить о позиции США по этому вопросу, но в то же время уверенно знает, что правительство США не разделяет планы этой интервенции и ни в коем случае не окажет интервентам никакой поддержки. При этом мой советник назвал точную дату начала войны. Естественно, эти сведения немедленно были доложены в Москву. Агрессия против Египта началась точно в тот день, который указал американец.

30 октября 1956 года начала военные действия израильская армия, а 31 октября бомбёжки начали проводить англичане и французы. 5 ноября англо-французские войска высадились в районе Порт-Саида. Сразу же, уже 5 ноября, советское правительство сделало резкое заявление, подчеркнув, что готово прямым применением силы сокрушить агрессоров и восстановить мир на Ближнем Востоке. Уже 6 ноября английское правительство заявило о том, что англичане прекращают огонь в Египте, на другой день к этому заявлению присоединилась Франция, 8 ноября за ними последовал Израиль.

Таким образом, решительная позиция СССР сыграла исключительно важную роль в разрешении этого крупного международного кризиса и укрепила авторитет Советского Союза в Египте и на Ближнем Востоке в целом.

В связи с американским советником мне запомнился маленький эпизод, который произошёл не в Париже, а в Женеве. Я прибыл в Женеву в командировку в качестве представителя ЮНЕСКО на первую Всемирную конференцию по мирному использованию атомной энергии, которая открылась в 1958 году. На одном из больших приёмов, который давала наша делегация, ко мне через весь зал, к моему удивлению, направился мой американец, радостно приветствуя меня. И тут же с американской непосредственностью поинтересовался, что я могу делать на этой конференции. На моё пояснение, что я здесь в командировке и представляю ЮНЕСКО, он с радостью заявил мне, что ему «приказали» посмотреть со стороны, как выглядит в целом конференция, и особенно, что делает их американская делегация.

Американец пригласил меня на ланч в один из известных мне женевских ресторанов. В разговоре мой советник вспомнил о нашей встрече в канун Суэцкого кризиса и сказал: «Как мне кажется, мы сыграли свою роль, а может быть, и помогли спасти сотни тысяч жизней. Война-то ведь была остановлена».

В поисках путей по расширению связей и контактов мне пришла мысль, почему бы не попробовать участие в публичных открытых клубах. В информационном бюллетене ЮНЕСКО, в частности, я вычитал, что существует клуб по игре в бридж.

Мода на бридж получила широкое распространение у англосаксов, в Америке и в Англии. Во Франции в то время французы относились к бриджу довольно сдержанно. В клуб на льготных условиях приглашались, в первую очередь, сотрудники ЮНЕСКО, сотрудники других международных организаций в Париже и, соответственно, дипломаты из посольств разных стран. Посоветовавшись с резидентом, я получил его одобрение на вступление в такой клуб. Он даже предложил, чтобы я ввёл в этот клуб ещё одного нашего товарища из научно-технического направления.