Королева Бланка - Владимир Москалев Страница 12

Инициатива исходила от Алиеноры, бабки юной Бланки. Она прибыла в Кастилию вместе с Гийомом, епископом Лизье; ему надлежало препроводить невесту в Нормандию. Не обошлось и без королевских послов, троих, тех, кому свёкор Филипп в особенности доверял.

Жизнь принцесс (а их было две) не отличалась разнообразием: целыми днями молитвы. Они просили Бога избавить Испанию от проклятых мусульман, которые затопили даже Гибралтар. Лишь под вечер девочкам позволяли послушать жонглёров и полюбоваться представлениями бродячих актёров. Прибытие посольства из Франции обрадовало принцесс: хоть какое-то разнообразие. Посмотреть на людей из другой страны, послушать их — и то радость! Одну из них должны были увезти в Нормандию, обе знали об этом. Похоже, старшую, — Бланка на два года моложе неё. Сестре будет вдвое горше, ведь теперь она останется одна.

Брак этот династический, а значит, важный. Английский и французский короли заключили мирный договор, одно из условий которого — это сватовство. Альфонс Кастильский, муж Элеоноры, дочери престарелой королевы-матери, не возражал: его дочь — королева Франции! Чем не удачный альянс?

Обеих сестёр привели и поставили рядом друг с дружкой. Смутившись и порозовев, девочки опустили глаза. Потом осторожно подняли взгляды. Нет, ничего, вовсе не страшные дяди, напротив, очень даже любопытно на них посмотреть.

Послы тоже их разглядывали, время от времени тихо переговариваясь между собой. Им больше, по-видимому, понравилась та, что старше. Волосы, конечно, у обеих — вороново крыло, глаза тоже — по два блестящих уголька. Но на этом сходство и кончалось. У первой, старшей, было добродушное, круглое лицо с чуть вздёрнутым носиком, с весёлыми, без конца бегающими туда-сюда глазами. На губах — лёгкая приветливая улыбка; пальцы рук, сложенных на животе, в беспрестанном движении. Лицо второй принцессы овальное, губы на нём поджаты, глаза холодно, не мигая, устремлены на послов. Нос тонкий, прямой, как стрела, волосы собраны на затылке в пучок. Руки — по швам, ни один пальчик не шелохнётся, словно принцесса стоит в строю по команде «смирно».

Одеты сёстры тоже по-разному. Старшая — в розовом платье с вызывающим квадратным вырезом на груди; шею украшает ожерелье из жемчуга. Кроме того, слева на платье приколота брошь в виде бабочки с распростёртыми широко в стороны алыми крыльями; в них также вкраплены жемчужины. В ушах у принцессы серьги — два сверкающих изумруда. На голове белая шапочка, украшенная разноцветными камешками. У сестры — ни жемчужин, ни камешков. Платье застёгнуто наглухо, на груди тоже брошь, но это не бабочка, а коричневый жук с раскинутыми в стороны лапками (не сосчитать, сколько их) и четырьмя маленькими рубинами на спине. Ворот платья блестит позолотой, а в ушах — по крупному аметисту в золотой оправе.

Роста принцессы одного, словно под общей планкой росли, да и стать у обеих одинакова — не худенькие и не полные. Глаза у первой чуть дальше от переносицы, чем следовало бы; у второй — наоборот, чуть ближе.

Послам приглянулась первая. За ней, собственно, они и приехали. Король с королевой сразу поняли, что дочь пришлась им по вкусу — ещё бы, ведь французы глаз с неё не сводят. Оба — отец и мать — переглянулись с улыбками: ну, кажется, удастся пристроить дочку, да ещё не куда-нибудь, а отдать в жёны французскому принцу, сыну Филиппа Августа, самого сильного и мудрого короля, как говорят о нём повсюду.

Осталось узнать имя. Послы уже радостно потирали руки: король будет доволен, а имя наверняка красивое, королевское, иначе и быть не может.

Несколько смутившись, король произнёс:

— Уррака.

У послов вытянулись лица, стёрлись улыбки с губ. Пресвятая Дева! Где это видано, чтобы у королевы Франции было такое имя! Да их на смех поднимут! Куда вы ездили, кого вы привезли? Люди будут хохотать до упаду, а потом станут высмеивать принцессу в своих стишках. А король — тот просто выставит их за дверь и отправит за другой принцессой… Кстати, как её зовут? Упаси Бог, если и тут имя времён Тутанхамона.

Альфонс Кастильский уже не смущался. Второе имя должно понравиться, он был уверен в этом. И назвал его:

— Бланка.

Вытягивание лиц прекратилось. На губах заиграли улыбки. Такую не стыдно привезти во Францию. Настоящее королевское имя! А что моложе, так это даже лучше — почти ровесники они с будущим женихом.

Так решилась её судьба. Потом они поехали в Нормандию. Бабка, помнится, осталась в Фонтевро и больше уже не показывалась оттуда. Несколько дней спустя будущую супружескую пару познакомили наконец друг с другом, а потом состоялось венчание. О, сколько надежд вселяли в сердца людей этот брачный союз и связанный с этим мирный договор между двумя державами, между непримиримыми врагами. Ведь отныне с войнами, тешили себя люди, покончено будет навсегда…

Но оказалось, то были лишь слова да подписи…

Ей очень понравился супруг. Оба страстно полюбили друг друга, и в 1205 году Бланка родила девочку, которая, однако, не прожила и года. Супруги долго оставались безутешными, но пару лет спустя родилась вторая девочка. Увы, не прошло и нескольких месяцев, как она тоже умерла. По двору поползли слухи о проклятии. Дошло до народа. Он молчал. Жалел, сочувствовал — кто знает? Но молчал, переживая, видимо, с молодой принцессой её горе.

Потом, опять-таки спустя два года, родился сын Филипп. Она хорошо помнит, как радовались они тогда с Людовиком, особенно в день бракосочетания мальчика с юной графиней Агнес. Но через год после свадьбы смерть забрала к себе и третьего их ребёнка. Ему было тогда почти девять…

Он родился в 1209 году. Что происходило тогда? Чем ещё запомнился этот год? Бланка стала вспоминать. Ах да, незадолго до этого где-то на юге убили легата Кастельно, и Папа, сыпля проклятиями, словно громовержец, обрушил на еретиков армию крестоносцев во главе с Симоном де Монфором, доверенным человеком в деле защиты интересов короны.

Филиппу Августу не до этого, он занят борьбой с Плантагенетом, хотя ему и советуют обратить внимание на Юг. Если бы не Кастельно, вероятно, там до сих пор не утихали бы дебаты. Но легат был сторонником решительных мер. «Только огнём и мечом возможно истребить эту заразу!» — убеждал он своё окружение — папских посланцев. За что и поплатился жизнью. Чем окончилась кампания — всем известно.

Безье, Каркассон, что-то ещё… Массовая резня, костры, виселицы… Десятки тысяч убитых! Всё то, что угодно Святому престолу, наместнику Бога на земле. Цветущая, плодородная, культурная Окситания, страна трубадуров, рыцарей и их прекрасных дам, превратилась в груду развалин, и заполыхали повсюду сотни пожарищ, окутывая Лангедок трупным запахом…

Год 1213-й. Она родила близнецов, которые умерли в этот же день и в один час. Смерть подбиралась уже и к ней, никто не гарантировал ей жизнь. Слишком много крови ушло из неё. Побежали за священником. Тот уже принялся читать отходную. Людовик стоял на коленях, рядом с ним сын Филипп. Оба плакали, прощаясь с нею. И она уже прощалась — с ними, с жизнью, со всем… Как не хотелось умирать! Ведь ей совсем недавно исполнилось только двадцать четыре года… Но тут вдруг подвели к ней какую-то женщину. Старая, седая, вся в морщинах, на фурию похожа. Подумала тогда Бланка: «Уж не из ада ли это посланница за мной явилась?» А та тем временем быстро отдавала распоряжения. Все вышли, осталась лишь она, умирающая, и ещё две или три женщины. И тут эта старуха приступила к врачеванию. Что она делала — лишь Богу известно, только Бланке вдруг стало так больно, что сознание вмиг покинуло её. И подумалось всем, что это конец… Но на другой день Бланка открыла глаза. Ещё болело где-то внутри, тянуло, жгло, но теперь ей стало лучше, она чувствовала это. Она даже произнесла несколько слов, хотя ещё вчера не было сил даже рта раскрыть.