Ужин с Медичи. О власти, страсти и бисквите - Юлия Евдокимова Страница 12

Альбицци в назидание другим выслали из города. Изгнанник лишь печально изрек:

— И как же я мог поверить, что тот, кого изгнали из своего города, удержит меня в моем.

С другими семьями, выступившими когда-то против Медичи, поступили так же. Козимо нужна была твердая власть во Флоренции во имя спокойствия республики и семьи. Сентиментальность навредила бы, даже намека на оппозицию в городе не должно быть.

При этом он действовал очень осмотрительно, старясь, чтобы любые его решения приходили извне, не от него лично.

В последующие годы он делал все, чтобы в нем видели обычного гражданина республики. Конечно, никому и в голову не пришло бы проверить его бухгалтерию, при этом абсолютно современные несуществующие сделки с подставными фирмами, несуществующие долги там, конечно, имели место.

Во Флоренции сложилась очень строгая налоговая система, опять же созданная и контролируемая Козимо, это было еще одним способом борьбы с возможными противниками: при необходимости они моментально банкротились, и все было по закону.

Выстраивал Козимо и военные связи, в первую очередь с миланским кондотьером Франческо Сфорца, известным к тому времени по всей Италии.

И внешне, и по репутации грубый солдафон, Сфорца тянулся к искусству и хотел, чтобы его оценили не только как воина, но и как образованного человека. Пригласив кондотьера, впоследствии ставшего герцогом Миланским, во Флоренцию, Козимо так очаровал нового знакомого, что впоследствии из Милана летели письма с обращением «Magnificetanquam Pater carissime» («Великий и дражайший отец»).

Идеи гуманизма, важности человеческой личности и ее роли в истории набирали силу во Флоренции.

* * *

Занимаясь политикой и финансами, Козимо не упускал искусство и философию.

Над Дуомо уже возвышался купол, строительство которого растянулось на 15 лет. Он оказывал и до сих пор оказывает странное влияние на флорентийцев, которые не могут долгое время находиться вне своего города, не видя купола Дуомо.

Это нашло воплощение в наши дни в работе современного скульптора у римских ворот, Порта Романа. Женщина уходит из Флоренции с тяжелой ношей на плечах, причем самый тяжелый груз на том конце, который обращен от города, чем дальше удаляется из Флоренции женщина, тем тяжелее ее шаги, и уже невыносимо идти дальше.

Тайная магия, которую узнал из старых книг Козимо? Кто знает, но купол обессмертил не только создателя, но и мецената и навечно привязал флорентийцев к своему городу.

В это же время активно развивается кружок гуманистов, или Неоплатоновская академия, под руководством Марсилио Фичино.

Марсилио был экзотичной и незаурядной личностью: карлик с покалеченной ногой, человек с духовными устремлениями, занимавшийся медициной, параллельно изучая древнегреческий, имеющий репутацию самого крупного знатока работ Платона во Флоренции.

Козимо всегда интересовался греческой философией, и даже построил для Фичино дом на территории своего поместья в Муджелло, там Фичино переводил Платона на латынь.

В философских беседах они с Фичино засиживались до раннего утра, часто в их компанию приглашали и юного внука, рано проявившего интерес к философским наукам. Рассуждали, спорили. Козимо, не обошедший вниманием ничего, что развивает ум, частенько играл с внуком в шахматы. Внука звали Лоренцо.

Козимо вкладывал деньги в строительство, и на месте обветшалой Флоренции вырастал новый город, построенный Брунеллески, Микеллоццо, Донателло, классический стиль Древнего Рима возрождался на новый лад.

И вся эпоха получит это имя: Возрождение.

Без семьи Медичи современная архитектура, современное искусство были бы совсем другими. Козимо не только сам участвовал в обсуждении всех проектов, собирал артефакты и рукописи, не спал ночами в философских беседах, он все это оплачивал: дворцы и библиотеки, церкви и монастыри, скульптуры и картины.

Однажды внук откроет бухгалтерские книги и будет потрясен: между 1434-м и 1471 годами на строительство было потрачено 663 775 золотых флоринов, сумма по тем временам нереальная, например, активы крупнейших итальянских банков того времени с филиалами по всей Европе не превышали 103 000 золотых флоринов.

При этом Козимо умел сочетать древнюю философию и искусство с верой. Ему принадлежат слова, что бухгалтерские книги банка Медичи, как и других банков того времени, следует открывать таким напутствием: «Col Nome di Dio e di Bona Ventura» («Во имя Бога и выгоды»).

Но зачем же такие расходы?

— Я знаю Флоренцию, — сказал он однажды, — через пятьдесят лет нас, Медичи, отправят в изгнание, но построенные мною дома сохранятся.

Джованни ди Биччи дал семье деньги. Козимо дал ей бессмертие.