Трагедия 22 июня. Блицкриг или измена? Правда Сталина - Арсен Мартиросян Страница 111

В результате в первых же боях мехкорпуса теряли до 90% боевого состава, а те танкисты, которые не имели танков, бесславно исполняли роль пехоты (об этом, в частности, писал и Рокоссовский, но цензура… Ох уж эта цензура).

Так, во время контратаки (локального контрблицкрига) 5-го и 7-го механизированных корпусов (МК) в районе Орши гитлерюги спалили около 700 легких танков! А потом специально водили колонны попавших в плен красноармейцев мимо этого жуткого кладбища танков, чтобы поиздеваться над пленными и сломить, добить их морально!

И еще об одном «стахановском подвиге» «органической ненависти» начальника ГШ Жукова к штабной работе: вместо того, чтобы доукомплектовать перевести на штаты военного времени уже имевшиеся в РККА двести с лишним дивизий и тем самым повысить их боеспособность, Жуков уже в феврале стал настойчиво убеждать Правительство СССР принять его план расширения сухопутных войск еще почти на 100 дивизий? ^[343]

Разрешение-то он получил, но результатом этого стало относительное ослабление Вооруженных сил СССР, о чем стало известно командованию вермахта ^[344].

Впоследствии же со страниц не в меру «объективных» «Воспоминаний и размышлений» Жуков сетовал, что-де численность наших дивизий, особенно в первым эшелоне, была фактически вдвое ниже, чем у гитлеровских. А кто, собственно говоря, мешал-то? Сталин?! Да нет же — он-то как раз и разрешил увеличить численность войск. Тогда, спрашивается, на кой лях новому начальнику Генштаба потребовалось создание не столько новых почти 100 дивизий, сколько почти 100 должностей командиров дивизий, назначать которых он и стал бы?

И вот еще о чем. Приведенные выше пояснения начинались с выражения, что-де «формально» это произошло вроде бы из благих намерений. Но вот ведь в чем все дело-то — именно «благими намерениями» и вымощен ад!

И ежели не забывать об этом, как, впрочем, и о словах К. Клаузевица о доступности военного дела здравому уму человека, то едва ли окажется хоть сколь-либо затруднительной попытка все тем же здравым умом простого человека оценить и то, с чего же в действительности начались эти самые «благие намерения», но особенно же то, куда они могли завести при том истинном их начале. В весьма ироничным изложении одного из современных авторов это выглядит так: «В декабре 1940 г. состоялось совещание высшего командного состава нашей армии, на которой обсуждались проблемы современной войны. Интересна характеристика, данная тогдашним начальником Генерального штаба Мерецковым в его докладе по проекту Полевого устава советским и германским войскам.

Он утверждал, что наша дивизия значительно сильнее германской и во встречном бою, безусловно, разгроми ее. В обороне наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника. В наступлении полторы наши дивизии преодолеют оборону дивизии противника.

По раскладу генерала армии получалось, что у нашей дивизии никак не меньше, чем двойное превосходство над германской» ^[345]. Речь шла, естественно, о стрелковых дивизиях.

Так вот, если оно действительно было так на самом деле, то какого же, миль пардон, …надо было половинить дивизии по численности, да еще и изымать у них все то, что составляло их ударную и одновременно оборонительную мощь, т. е. танковые батальоны, но ничего не давая взамен?!

Но если это было не так, то, опять-таки, какого же, миль пардон, …надо было столь нагло брехать перед войной не просто с какой-то там высокой трибуны, а именно руководству государства и именно в преддверии и так уже всем очевидной войны с Германией, а после смерти Сталина не менее нагло валить всю вину за трагедию 22 июня 1941 г. на него — И. В. Сталина?

И не загодя ли объяснил в таком случае Кирилл Афанасьевич Мерецков одну из главнейших причин, в силу которой в самом начале войны его едва не поставили к стенке? Ведь он же «загремел» на Лубянку в связи с тем, что только к середине 1941 г. была вскрыта его связь с ликвидированным еще в 1937 г. заговором военных во главе с Тухачевским! ^[346]