Терская крепость. Реквием Двести сорок пятому полку - Валерий Киселев Страница 11

Из техники во взводе было три «ЗИЛа»-кухни, три «Урала» под боекомплект, один – хозяйственный, три заправщика топливом, масловозка на базе «ГАЗ-66», тягач на базе БМП. Одних водителей было четырнадцать человек. Ко мне они попали после полгода службы в учебке. Водители были – не асы, но когда поехали в Чечню, то научились, жизнь заставила. Там поняли, что нянчиться с ними никто не будет. Такого у нас не было с водителями – что если машина сломалась, то бросили и забыли. Всегда подцепят, и уже потом разбирались, что и почему сломалось.

В батальоне был НЗ продуктов, а так – постоянно за ними в Моздок ездили. Снабжение во второй кампании было нормальное. Да и живность какая-то попадалась, после перестрелок. Хлеб был постоянно свежий, на батальон машины на два дня хватало.

«Воронье с карканьем полетело…»

Эдуард Дроздов, врач медицинского взвода медроты полка, старший лейтенант медицинской службы:

– Ранним утром в день погрузки возле медроты полка машины выстроились в колонну, личный состав медслужбы построился тут же. Тишина в полку, до звона в ушах, и тут с крон сосен, растущих около медроты, все воронье разом с карканьем полетело, так неожиданно – жуткое ощущение.

В каждый эшелон, как положено, определили по врачу, я ехал в эшелоне с медротой. В дороге терзала мысль о том, что родителям так и не сказал, что уезжаю. В Армавире была остановка, я быстро написал текст телеграммы, адрес, взял денег даже больше, чем на две телеграммы, попросил наряд милиции на вокзале, чтобы отправили.

«Тащите его за шиворот в вагон!»

Алексей Хмель, механик-водитель БРДМ противотанковой батареи, рядовой:

– Плацкартные вагоны и один товарный с кухней были прицеплены в середине эшелона. На платформах размещались САУ, наши БРДМ и другие машины артиллерии. За минуту до отправки эшелона к перрону подъехала машина, из нее выскочил чей-то отец. Из вагона выбежал один из молодых бойцов. Я в это время уже лежал на верхней полке в вагоне, высунувшись из окна, и наблюдал за этой картиной. Они обнялись, отец сказал, что никуда сына не отпустит. Офицеры артиллерии уговаривали их: «Так нельзя, нужно ехать воевать». Я еще сгоряча крикнул: «Тащите его за шиворот в вагон!» Но поезд потихоньку пошел, и офицерам пришлось уже на ходу запрыгивать в вагон. Так они и остались стоять на перроне, обнявшись. Стало обидно: мне два месяца осталось до дома, а тут вышел из вагона, и все, никуда не едет. И тут я понял: «Ну кто-то должен ехать! Что же мы, мужики, все трусы стали? А, будь что будет…»

Из Журнала боевых действий 245-го гв. мотострелкового полка:

16 сентября 1999 года. На основании директивы НГШ от 8 сентября № 382 полк без ТБ и ЗДН в период с 12 по 18 сентября был переброшен на военный аэродром г. Моздок. Передвижение полка по железной дороге осуществлялось шестью воинскими эшелонами. Первый эшелон 2-го мотострелкового батальона отправился со станции Ударники в Моздок 16 сентября.

ЗНШ гв. майор Дрозд.

«На остановках выставлял часовых…»

Виталий Заврайский, командир 4-й мотострелковой роты, гвардии старший лейтенант:

– Долго мы не знали, куда же едем. Это держалось в строгой тайне, во всяком случае, мы – командиры рот – такой информацией не владели. В вагонах под личный состав (под каждую мотострелковую роту был выделен плацкартный вагон) мы ехали трое-четверо суток, по всем уставным и боевым правилам – было организовано охранение эшелона. На всех остановках я выставлял часовых, да и сам проверял, как там моя техника, не ослабло ли ее крепление.

Старшим нашего эшелона был назначен заместитель командира полка подполковник Васильев – уважаемый человек, прошедший первую кампанию, имеющий хороший боевой опыт. С первого часа нашего общения с ним он начал нас учить, как оно должно быть на войне. Для нас это все казалось новое и непонятное, и поэтому мы все наставления впитывали, как губка.

До моста через реку Дон мы не знали, куда же везет нас состав. Когда мост переехали, то стало ясно, что едем в Моздок.

«Пошли искать магазин…»

Андрей Фомин, наводчик ПК 3-й мотострелковой роты, гвардии сержант:

– На остановках выставлялось боевое охранение. По пути следования офицеры нас инструктировали по действиям в случае обстрела эшелона, т. к. нам говорили, что эшелон, идущий перед нами, был обстрелян.

На одной из станций, подъезжая к Моздоку, мы с Димкой, механиком нашего взвода, пошли за водкой. Узнали у машиниста поезда, что эшелон будет стоять сорок минут, и пошли искать магазин. В магазине мы стояли в очереди и считали деньги. Хватало только на две бутылки. Видно, мы уже были не первые, и продавец магазина спросила: «Что хотите?» Димка сказал, что у нас только на две, женщина заплакала, подала нам три бутыли водки и сказала: «Вы их только сюда не пустите».

«Бабушка осенила крестом…»

Сергей Гирин, заместитель командира 2-й мотострелковой роты по воспитательной работе, лейтенант:

– Во время движения эшелона некоторые люди на станциях следования давали нам продукты, поддерживали морально, так как знали, куда едем. Особенно запомнилась одна бабушка где-то под Ростовом: дала пару пирожков и осенила крестом…

В дороге раздали всем ротам цинки с патронами, снарядили ими магазины, и тут произошло первое ЧП – один из солдат прострелил себе ногу.

Михаил Хрыков, пулеметчик РПК, 4-й роты 2-го батальона, рядовой:

– Был у нас один самострел… Я потом этого парня в полку видел, его даже не наказали. Стрельнул в себя и стрельнул – психологу надо с ним работать: не каждый на это решится – выстрелить в себя…

«Вы едете на верную смерть…»

Cарсембай Ильяшев, запасной механик-водитель БМП 5-й мотострелковой роты, гвардии рядовой:

– На станциях механики монтажками подтягивали проволоку на БМП, прикрепленных к платформам. Когда стали подъезжать к Моздоку, нам выдали патроны. Зарядили в подсумки по четыре магазина. Тогда я понял всю серьезность нашей поездки.

В Моздоке на станции получили приказ: разбегаться врассыпную и не подпускать никого из штатских к платформам. В это время технику потихоньку спускали с платформ. После разгрузки техники двинулись колонной по Моздоку. Помню, как остановились где-то на улице. Мы с ребятами с моего отделения сидели на БМП, разговаривали, смеялись, еще не понимая, что начинается настоящая война. К нам подошли две русские женщины во всем черном. До сих пор забыть не могу их грустные глаза. Они перекрестили нас и нашу машину. Женщины поздоровались с нами и подарили каждому по иконе, чтобы они нас оберегали. С плачем женщины говорили: «Вы едете на верную смерть». Я казах, и иконку отдал своему другу, хотя ребята говорили: «Сейчас без разницы, в кого ты веришь».

«Какая-то гордость была…»