Закулисье Февраля. Масоны, заговорщики, революционеры - Константин Писаренко Страница 11

Между тем утром 3 января 1905 года забастовал Путиловский завод, распропагандированный активистами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих», созданного весной 1904-го Георгием Гапоном по аналогии с московскими «Обществами взаимопомощи». Забастовал, добиваясь от директора С.И. Смирнова возвращения четырех товарищей, уволенных за членство в «Собрании». 4-го и 5-го числа в знак солидарности с путиловцами остановились другие фабрики. 7 января стачка приобрела всеобщий городской характер, охватив 376 предприятий и около ста тысяч человек. Уже 6 января Гапон решил в воскресенье 9 января повести тысячи рабочих к Зимнему дворцу с петицией, адресованной лично царю. Чем обернулось шествие, известно. Николай II 6 января вернулся из столицы в Царское Село. Три дня спустя войска ружейными залпами разогнали рабочие демонстрации. Пролилась кровь, погибли люди…

Монарх не сбежал из Санкт-Петербурга со страха, а в точности исполнил свою часть плана, разработанного с целью отставки Святополк-Мирского, вернее, создания нужного впечатления у Марии Федоровны. Ей надлежало ужаснуться и разочароваться в своем «фаворите», не умеющем поддержать должный порядок в столице. Потому и потребовалось «кровавое воскресенье». Авторы провокации – из окружения великого князя Сергея Александровича. Впрочем, это – особая история. А пока «монархисты» расстрелами рабочих охлаждали конституционный пыл земской и университетской общественности, их главный враг в лице Витте и торгово-промышленной элиты приготовился с максимальным эффектом использовать «подарок», собственноручно сотворенный властью 9 января. Увы, защитники Николая II опасность, исходившую от возникшего совсем недавно союза, в первые дни Нового года еще не разглядели. Иначе бы рабочую демонстрацию ожидал совсем другой прием в Зимнем дворце – по-настоящему радушный и непременно с участием царской особы.

Витте ловко обманул консервативную партию своим нарочитым нейтралитетом. Понимая, что произойдет в роковое воскресенье, он не предпринял ничего для предотвращения бойни и десяти деятелям культуры во главе с М. Горьким, посетившим его поздним вечером 8 числа с просьбой организовать визит рабочих к царю, на полном серьезе заявил, что ныне безвластен и не в состоянии чем-либо помочь. А мог, к примеру, предупредить Марию Федоровну о подоплеке направленной против князя Мирского интриги. Не предупредил…

В итоге 18 января 1905 года Святополк-Мирский покинул, наконец, высокий пост, уступив место А.Г. Булыгину, креатуре великого князя Сергея Александровича. Другая креатура того же лица – Д.Ф. Трепов – с 10 января де-факто, с 11 января де-юре в звании генерал-губернатора Санкт-Петербурга диктаторски распоряжалась как в самой столице, так и в империи в целом. Александр Григорьевич больше числился министром, чем руководил МВД. По-настоящему в нем верховодил Дмитрий Федорович, 21 мая 1905 года удостоившийся официального чина в ведомстве – товарища министра. Он-то, ознакомившись с ситуацией, и сообразил первым, откуда исходит подлинная угроза династии Романовых.

Витте озвучил свой ультиматум 17 января: А.С. Ермолов на приеме постарался внушить императору, что без формирования кабинета министров во главе с главой Комитета министров и созыва выборного представительного органа социального взрыва не избежать. Государь, конечно же, по совету Трепова, не отверг инициативу с порога, а постарался ее заболтать. Сначала на консультациях с министрами 3 и 11 февраля. Затем, когда министры буквально вынудили его 18 февраля пообещать народу Думу совещательного характера, – в комиссии под председательством Булыгина. Тем временем генерал-губернатор отчаянно пытался сорвать честолюбивый план Витте. Тому, кто в 1902-м проиграл битву Гужону, не требовалось объяснять, на что рассчитывал опереться Сергей Юльевич.

4 февраля 1905 года эсер И.П. Каляев бомбой убил великого князя Сергея Александровича. Несомненный акт возмездия за «Кровавое воскресенье»! Впечатление на общественность покушение произвело колоссальное. А вот политический эффект в отличие от двух предыдущих громких акций (с Сипягиным и Плеве) оно имело нулевой. Взрывать надлежало Трепова, а не Романова, либо никого. Не подозревая о том, крестьянская радикальная партия дала Дмитрию Федоровичу моральное право на ответный выстрел. И генерал выстрелил, причем в цель самую что ни на есть верную. В Савву Тимофеевича Морозова!

Успех революции Витте всецело зависел от масштабов всероссийской всеобщей стачки. Поднимать рабочий класс на борьбу предстояло РСДРП – фракциям «большевиков» В.И. Ленина и «меньшевиков» Ю.О. Мартова. Оплачивать недели простоя и прочие нужды собиралось московское купечество и акционеры западных компаний. А кто являлся связующим звеном между ними? С.Т. Морозов, у которого с весны 1904-го на фабрике в Орехово-Зуево трудился инженер Л.Б. Красин, лидер социал-демократических ячеек на территории Российской империи. Раскол РСДРП после II съезда на «большевиков» и «меньшевиков», на ленинцев и мартовцев, на Бюро комитетов большинства и ЦК РСДРП, на читателей газет «Вперед» и «Искра» раздражал региональные комитеты, действовавшие в условиях подполья, а не тихой эмиграции. На фоне падения престижа разругавшихся в Лондоне отцов-основателей авторитет Красина, стремившегося к объединению обеих фракций, внутри России вырос неимоверно. Де-факто именно он руководил теми, от кого зависело, когда и какое предприятие выключит станки.

За полгода общения Морозов и Красин по-человечески сблизились. Так что никаких особых переговоров им не требовалось. С полуслова понимая друг друга, они могли уладить проблему организации всероссийской всеобщей стачки за один день, если не в один час. К сожалению, Витте терял драгоценное время, надеясь взять верховную власть легально, с высочайшего соизволения. Потому и на личной встрече с Морозовым «в начале 1905 года» посоветовал собеседнику, считавшему, что пробил час действовать, пока не вмешиваться «во всю эту политическую драму». Чем и воспользовался Трепов, поспешив нейтрализовать из дуэта самого опасного, сиречь Морозова. Дмитрию Федоровичу следовало либо переубедить, либо ликвидировать ключевую фигуру. Савва Тимофеевич угрозу, нависшую над ним, прекрасно видел, оттого и застраховал свою жизнь на сто тысяч рублей, определив душеприказчиком огромной суммы М.Ф. Андрееву, актрису МХТ, гражданскую супругу М. Горького и члена РСДРП(б). Впрочем, в руки большевикам сто тысяч попали бы после многих юридических формальностей, а то и суда с родственниками фабриканта. Увы, на успех всеобщей забастовки страховой полис никак не влиял. Разве что осаживал завистников и недоброжелателей фабриканта из числа ультра-монархистов.

Генерал-губернатор Санкт-Петербурга ударил по Морозову сразу и с двух сторон. Поздним вечером 9 февраля 1905 года в московской квартире Л.Н. Андреева полиция арестовала всех членов ЦК РСДРП, кроме А.И. Любимова, Д.С. Постоловского и Л.Б. Красина. Вожак избежал тюрьмы по чистой случайности и, чтобы дальше не искушать судьбу, 10 февраля покинул Москву. По документам орехово-зуевской фабрики, инженер выехал в Швейцарию за паровой турбиной, на деле – проинспектировал провинциальные комитеты, подписал соглашение с С.И. Гусевым, лидером питерских большевиков, и лишь затем отправился за кордон, в Лондон, на III примирительный съезд РСДРП.

Между тем днем того же 9 февраля в московском особняке М.Ф. Морозовой члены правления Никольской мануфактуры ознакомились с докладной запиской по фабричному вопросу Саввы Морозова, которую он намеревался внести на рассмотрение предпринимателей Центра, Юга, Запада и Севера России. Ознакомились и отказались подписать. Фактически записка являлась другим ультиматумом царю – от российской буржуазии: либо гарантируй собственным поданным равноправие перед законом, неприкосновенность личности и жилища, свободу слова и печати, обязательное образование для всех и участие выборных от народа «в выработке законодательных норм… и в обсуждении бюджета», либо…