Рудольф Нуреев. Я умру полубогом! - Елена Обоймина Страница 10

Фраза зарубежного биографа Отиса Стюарта о том, что «все три года своей учебы в хореографическом училище Нуриев буквально терроризировал руководство полным пренебрежением к самым высокочтимым идеалам эпохи», ничего, кроме улыбки, вызвать не может. Разумеется, горькой улыбки.

Как ни странно, из училища Нуреева не отчислили: видимо, «мешало» очевидное дарование. Правда, большинство однокурсников и преподавателей относилось к нему с настороженной неприязнью. Рудольфа это задевало мало, главное — научиться танцевать. Именно по этой причине он решился на смену педагога.

«Шелков с самого начала был ко мне несправедлив, казалось, что он старается унизить меня при каждом возможном случае. Он покровительствовал некоторым ученикам, ласково поглаживал их по голове, советовал не переутомляться. Со мной же, наоборот, он всегда обращался как с отсталым подкидышем из пригородного приюта.

Рудольф Нуреев и Алла Сизова со своими учителями Александром Пушкиным и Натальей Камковой. Ленинград. ЛХУ им. А.Я. Вагановой. 1958 г.

Он называл меня «провинциальным бездельником». «Не забывай, — напомнил он мне, — что ты находишься здесь благодаря нашей доброте и на иждивении школы». Такое отношение вызывало во мне сопротивление. Через некоторое время я уже не чувствовал себя ни в чем ему обязанным: Я всегда стоял в самом конце класса так, что мое трико очень скоро начало изнашиваться сзади от постоянного трения о стенку во время занятий. Однако наиболее важным было мое понимание: при таком настроении я не смогу хорошо заниматься» [10].

Неделю спустя после инцидента, связанного с «Тарасом Бульбой», Рудольф решил вновь пойти к директору. Объяснил ему, что считает очень обидным для себя учиться в 6-м классе, особенно после того, как его уже официально признали пригодным для 8-го. Сказал также, что его заберут в армию еще во время учебы, он может все потерять. Шелков посмотрел на ученика с глубоким изумлением, наконец после долгой паузы недобро сказал:

— Я потратил на тебя достаточно времени и терпения. Теперь можешь идти собственным путем. Я направлю тебя к педагогу 8-го класса, но он не захочет даже смотреть в твою сторону. Подумай над этим, Нуреев. Он не захочет тратить на тебя свое время.

«Не будет особым преувеличением сказать, что Шелков просто не выносил Руди, — рассказывал одноклассник Нуреева Александр Минц. — У Руди был такой резкий характер, что он просто не умещался в рамках школьной политики Шелкова».

«Думаю, в то время всем казалось, будто я проучусь два года, с грехом пополам прорвусь сквозь восьмой и девятый классы и навсегда забуду о балете», — говорил Рудольф.

По счастью, его педагогом стал опытный преподаватель Александр Иванович Пушкин. Мягкий и доверчивый человек, он был уже так настроен против нового ученика, что первые несколько недель даже не смотрел в его сторону.

Александр Иванович считался одним из самых лучших в стране преподавателей мужского танца. Едва ли не самым лучшим… О качестве его обучения свидетельствует такой факт. В декабре 1967-го на уроке Александра Ивановича присутствовал Джон Баркер, руководящий школой классического балета в Нью-Йорке. То, что американский педагог увидел на уроке своего коллеги из Страны Советов, заставило его, по признанию Баркера два года спустя, «изучить русский язык, чтобы говорить с ним и научиться у него, как стать лучшим преподавателем».

Сдержанность поведения Пушкина и кажущаяся легкость его занятий каким-то чудесным образом рождали в учениках страсть и одержимость. Нуреев ощущал непреодолимую силу его влияния: «Он наполнял душу волнением и тягой к танцу… Его комбинации заставляли тебя танцевать, они были неотразимыми… вкусными, восхитительными… Музыка ассоциировалась у него с эмоциями. Шаги, жесты надо было наполнить чувством».

Много времени спустя Пушкин рассказал Рудольфу о том, как отрекомендовал его Шелков: «Я посылаю Вам одного упрямого идиота — недоразвитого злого мальчишку, который ничего не понимает в балете. У него плохая элевация (балетный термин, природная способность танцовщика исполнять высокие прыжки с перемещением в пространстве. Иными словами, полетность. — прим. авт.) и он не может правильно держать позиции. Посмотрите сами, но если он продолжит в том же духе, нам ничего другого не останется, как выкинуть его из училища».

Поразительные недальновидность и отсутствие чутья в отношении будущей звезды в той области искусства, к которому директор хореографического училища и сам педагог принадлежал всю свою жизнь! И не просто принадлежал: Валентин Шелков так же в свое время учился у Александра Ивановича Пушкина. Выпустившись из его класса в 1933 году, он сначала недолго танцевал в балетной труппе Ленинградского малого театра оперы и балета, затем перевелся в Свердловский театр, где прослужил семнадцать лет, после чего возглавил Свердловское хореографическое училище. В 1951-м судьба вновь вернула его преподавателем в Ленинград и определила руководить одним из главных балетных училищ страны.

— Он начальник, а не педагог, — проницательно говорил Рудольф друзьям по училищу.

В случае с нерадивым учеником по фамилии Нуреев директора училища Шелкова ожидал настоящий сюрприз: тезка великого русского поэта стал для Рудольфа больше чем простым учителем. На какое-то время он заменил ему отца — такого, которого он всегда хотел иметь в своих мечтах: понимающего наставника и друга. И главное, этот наставник и друг умел учить, не ущемляя личность! Он никогда не пытался переделывать своих учеников по своему образу и подобию, предоставляя им право развиваться самостоятельно.

«Это человек, способный глубоко постичь характер каждого ученика, продумать для каждого индивидуальную, интересную комбинацию па, чтобы пробудить у учащегося интерес к работе. Он всегда старался лучше использовать преимущества каждого из нас и не подчеркивать наши недостатки. Он не пытался переделывать индивидуальность каждого, но наоборот, относился к ней бережно, так, чтобы мы могли вносить в свой танец некоторую индивидуальную окраску как отражение своей внутренней жизни. В конце концов, ведь именно индивидуальность танцовщика придает жизнь и великолепие классическому балету Я полагаю, такое преподавание балета в России и скрупулезно разработанные программы являются главным основанием, почему наш балет прочно стоит на таком высоком уровне» [11].

* * *

Исполнилась и еще одна давняя мечта Рудольфа: он стал учиться игре на фортепиано. Ходил по многим театрам и музеям, коллекционировал пластинки, изучал западную хореографию по иностранным журналам, которые доставал неведомо каким путем.

«Он впитывал все как губка», — впоследствии скажут друзья. Эту «губку», как оказалось, можно было насыщать бесконечно…