Мать Сумерек - Анастасия Машевская Страница 93

— Умоляю! — Гистасп вскочил на ноги, оперся на стол ладонями, горячо смотрел Бансабире в глаза. — Умоляю, поймите, почему я так поступил! Я был вынужден!

— Конечно, какие у тебя были альтернативы? — с таким пониманием отозвалась танша, что Гистаспа едва не вывернуло наизнанку.

Он заставил себя продолжать:

— Пожалуйста, тану. Дайте мне возможность объяснить.

Бансабира всматривалась в его лицо и понимала: Гистасп давно держал в себе это признание, изводился им. Как прежде еще дольше изводился необходимостью выбирать между ними — Сабиром и его дочерью. Она стерла эмоции с лица: Гистасп заслужил хотя бы быть выслушанным.

— Если бы вернулись вместе с Сабиром, он бы подавил вас, это же очевидно! Рано или поздно вам бы осточертело жить по его воле, и разгорелся бы семейный конфликт! Всякий, кто видел вас с отцом вблизи, мог понять: как соправители вы бы никогда не ужились! Русса бы делился между чувством вины перед вами и этой его щенячьей сыновьей преданностью, — цинично выплюнул альбинос. — Вы и покойный тан взаимно разочаровались бы друг в друге, и в итоге в выгоде остался бы только Адар, потому что, скрепя сердце, Сабир завещал бы танаар ему! И потом… Дойдя до Гавани Теней, вы не выказывали никакого желания сменить династию Яасдур на династию Яввуз. Узнай об этом остальные таны, вас сочли бы выскочкой, которая только бахвалится силой, но не может на деле ничего. А если бы все-таки узурпировали власть — сочли бы выскочкой, которая пытается отбить себе неположенное, и это спровоцировало бы новую волну боевых действий. Север был гол, его взяли бы налетом, а остальным до вас было бы рукой подать! Ну скажите, разве вам тогда не был нужен повод, чтобы наскоро уехать домой?! — Гистасп, наконец, взвиваясь, вытянулся в струну. — И, скажите, — он вдруг попросил, самым настоящим образом заумолял, — вы же понимаете…

Он потерял контроль над собой и просто замолчал. Понимает, кивнула Бану. Понимает, что от чудовищной необходимости выбирать между ними Гистасп поседел — просто он альбинос, и этого никто не заметил. Бансабира не смогла не улыбнуться: он восхитителен, как никто. Он самый удивительный из людей, если мог все эти годы так владеть собой и при этом так терзаться совестью. А что до отца… Гистасп все сказал правильно: она сама едва ли не теми же словами когда-то объясняла это Аймару Дайхатту.

— Вот потому ты и жив, — обронила танша, убедившись, что мужчина закончил. — Ты понимаешь ход моих мыслей. Ты не предавал Яввузов, но при этом остался верен мне, и я могу не опасаться, что кто-нибудь из родственников переманит тебя посулами. Твои твердые принципы позволили тебе выжить. Любая последующая месть теряла смысл. К тому же, оставалось много всего, с чем я всерьез боялась не разобраться. Чужой чертог, чужие люди, не знающие меня и вряд ли жаждущие подчинения. Я бы не обошлась без опытного помощника. И, как видишь, не ошиблась, — заговорила Бану деловито. — Ты помог мне раздавить Отана и таким образом обессилить Адара, лишив надежд на танское кресло. Тем же ты помог приструнить Видарну. Теперь женился на Иттае, и это позволит мне контролировать ее, Тахбира и главное Тала. Сейчас они выглядят покладистыми, но, кто знает?

Уж он-то знает, нашел силы усмехнуться в душе Гистасп, не перебивая.

— Даже нынешний твой поступок совсем не повлек за собой никаких серьезных осложнений, наоборот! — оживилась Бансабира. — Я нашла людей, которым скину текущую грязную работу. Русса прижмет на границе Раггаров, и так хоть раз в жизни окажется полезен, а Раду убьет Этера Каамала. Либо отмоются, либо понесут заслуженное наказание, все как нельзя лучше, не так ли? — не дожидаясь ответа, танша резюмировала. — Словом, ваша ссора оказалась как всегда вовремя. Ты вообще зачастую поступаешь ко времени.

Гистасп, дослушав, окончательно сравнялся цветом лица с мрамором. Он сглотнул, заведомо предчувствуя, что услышит сейчас.

— Все верно, Гистасп, — усмехнулась танша. — Я помиловала тебя…

Гистасп не выдержал и зажмурился.

— … из жалости к себе.

Она не сводила с альбиноса глаз. Тот сжался, сцепив кулаки, стиснув зубы, боясь взглянуть правде в лицо. Вскинул голову, будто перещемило меж позвонков. Бану наблюдала с интересом и сочувствием, но иначе было нельзя: ей пережить поступок Гистаспа было ничуть не легче, чем ему на него решиться. Гистасп обязан сейчас страдать хотя бы от растоптанного достоинства.

— Зато все, что ты сделал после возвращения в чертог, ты сделал правильно, Гистасп, — выдохнула женщина. — И был полезен, как никто. Даже Юдейр так не сгодился ни разу.

— Стало быть, я жив только до тех пор, пока нужен?

Бану посмотрела изумленно:

— А что такого? Если Русса не справится на границе, я заменю его кем-то еще. Если Раду убьют Каамалы, заменю его. Если я не рожу Сагромаху ребенка, он заменит меня. Если я позволю кому-нибудь завоевать крепость на своих землях или не пойду отбивать её обратно, меня заменит танаар. В вопросе полезности, Гистасп, люди мало отличаются от мебели. Когда стул под тобой сломан, и ты не можешь на него сесть, разве ты не меняешь его на другой?

Он смотрел на неё по-настоящему открыто.

— Мне казалось, я многое о вас знаю, но… вы беспримерно жестоки.

— Мы оба страшные люди, Гистасп, — танша не стала отпираться. — Для человека, который любит меня столько лет, твой поступок тоже лежит за гранью оправданий.

Гистасп не отнекивался.

— В таком случае, я сумею быть вам нужным.

— Гистасп…

— Я. БУДУ. НУЖЕН! — заорал советник, с каждым словом вколачивая в стол кулаки. От неожиданности Бансабира дернулась назад. Глаза будто сами расширились. — Даже если у меня не будет совета для вас, я буду нужен. Вот увидите. — Он решительно бросил вызов.

Дурень.

— И как же? — тану, оглушенная его напористостью, осведомилась почти безынтересно.

— Я буду делать ту работу, которую больше некому поручить, — пригвоздил Гистасп. Он бросил на жертвенный алтарь слишком многое, чтобы теперь, увидев начало восхождения госпожи, отказаться быть рядом. Если такова цена — пусть. На его памяти один малый уже заплатил подобную, и не похоже, чтобы жалел.

— Когда не смогу быть вашим советником, я стану вашей рукой из тени, — еще тверже заявил Гистасп.

Бану выгнула брови: ой ли? Она поднялась, и чуть вздернула голову.

— Прости, но для этой работы у меня уже есть Юдейр.

— Я сумею быть вам нужен! — снова сорвался альбинос.

— Ты уже мне нужен, Гистасп, — успокоила женщина. — Не драматизируй и услышь, наконец. Ты нужен мне как советник. Не как рука из тени — как голос. Не как подчиненный — как товарищ и друг. Разве то, что ты до сих пор жив, несмотря ни на что, ничего не доказало тебе? Но выпустить одного из вас раньше другого я просто не могла.

— Тогда как же… — Гистасп смотрел на таншу глазами кота, которому оторвали хвост.