Vive le basilic! - Вера Камша Страница 9

– Он хоть как-то объясняет, почему про такого душегуба не вспоминали до последней весны?

– Раньше, дескать, шайка бесчинствовала у самого Хабаша, а это далеко. И они сами тут мало знают, но очень, очень боятся, ведь, если что, Легион не успеет, всех вырежут. Вот и молчали, надеялись, что господин капитан и его люди и так, по следам, найдут шайку и перебьют.

– Я правильно понял, что он ни в чем не признался?

– В том, что нам дурили голову здешние, нет.

– Куда сейчас?

– В миссию. Может, хоть от святого отца толк будет.

* * *

В маленьком очень чистом дворе было полно цветов и вьющихся растений. Тоже маленький и чистенький монах снял садовые перчатки и плетеную шляпу и приветливо улыбнулся. Он очень много знал о цветах и куда меньше о том, что творится за стенами его миссии. Выслушав про связавшихся со злыми духами разбойников, главарь которых то ли воскрес, то ли украл имя и силу мертвого злодея, миссионер скривился, но безобидность своих здешних подопечных подтвердил и то, что они очень, ну очень сильно напуганы, признал. Кем и чем? Разъяренными кокатрисами или чем-то другим? Любитель цветов пожевал губами и объяснил, что о возвращении отряда в деревне не говорили, но две недели назад приходила женщина и просила бога сильных людей перевести через мост Мертвых ее мужа-охотника, пропавшего в саванне вместе с двумя другими мужчинами. По словам женщины, вдовой ее сделал Тубан.

– Если она вообще вдова, – усомнился Дюфур. – Пропавшие могли идти впереди нас и развешивать на кустиках лоскутья.

– Могли, – согласился капитан. – Но теперь впереди нас никто не побежит.

Деревню обложили, как вражескую крепость, привлекли в помощь миссионера и принялись перетряхивать все и вся. Вечер, ночь и следующее утро были убиты впустую – ничего подозрительного раскопать не удалось, и никто из гаррахов ни сказал ничего, за что можно было зацепиться. Трясущиеся от ужаса туземцы как молитву повторяли одно и то же: пришел Тубан, пришла беда. Те, кто видел аргата, мертвы. Те, кто видел его людей, мертвы. Разбойники убивают всех. Почему? Потому что аргаты. Ходят через перевал Духов, духи убивают, и они тоже убивают…

Повторяли рыбаки, охотники, старики, дети – все, и все боялись, это бросалось в глаза.

– Странная история, – в конце концов засомневался и Поль. – Не могут же они сами верить в свое вранье, а они верят.

– Зато я не верю, что счастливые обладатели двухсот с лишним тысяч золотом останутся любоваться этим богатством в саванне, – отрезал Пайе. – И еще я не верю, что гаррахи способны такое провернуть сами, хотя на побегушках быть и могут. Хабашиты с аксумитами за Реку не заходят. Я уже о своих подумывал, только все, кто уцелел, – в Алможеде.

– Тогда остаются черти, – хмыкнул журналист. – Но доктор запишет нас в мракобесы.

– Сначала вывернем наизнанку царька. Он первым навел нас на «следы», возможно, с самого начала был заодно с грабителями.

– Я как-то не понял, что он вообще собой представляет? На первый взгляд, ни рыба ни мясо, но посох у него роскошный – хоть сейчас в Оперу.

– Род их всегда тут верховодил, вот и таскает символ власти; странная штука, даже вы обратили внимание. Надо думать, осталась от каких-то древних царей. Гаррахи ж не всегда таким несчастьем были, города строили не хуже аксумитов, а нынешний заправила себе на уме, на хабашитов поглядывает. Мы местными делишками особо не интересуемся, а Хабаш с колбасниками не так уж и далеко. Если бы конвой пропал здесь, я бы знал, кого трясти.

– Так больше все равно некого. Конечно, не мое дело, но здешнего мэра я бы тоже без присмотра не оставлял, охотники-то пропали.

– Почтенный старейшина отправится с нами. Соберем всех вместе и посмотрим. Святой отец тоже не помешает.

– Как бы цветы без него не завяли, – усмехнулся журналист. – А с остальными что?

– Пока ничего.

Уже в сумерках, для острастки пристрелив и зажарив несколько мелких местных коз, легионеры двинулись в «столицу». Пришлось поторапливаться – новость о рассерженных людях с ружьями не должна была их опередить.