Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 88

У Эшли Раиса на лице высыпали гноящиеся прыщи. МаркСент-Пьер начал ходить во сне, после того как за один катастрофический вечерпроиграл почти двадцать баксов, а Брад Уизерспун подрался с парнем с первогоэтажа. Парень отпустил безобидную шуточку — позднее Брад сам признал, что онабыла совсем безобидной, — но Брад, который только что получил Стерву в трехпартиях из четырех и жаждал промочить пересохшее горло кока-колой из автоматана первом этаже, был отнюдь не в безобидном настроении. Он обернулся, уронилневскрытый стаканчик с кокой в урну для окурков, оказавшуюся под рукой, изаработал кулаками. Разбил парню очки, расшатал ему зуб. Вот так БрадУизерспун, обычно не более опасный, чем мимеограф в библиотеке, стал первым изнас, получившим дисциплинарное взыскание.

Я подумывал о том, чтобы позвонить Эннмари и сказать ей, чтоя познакомился с одной девушкой и провожу с ней вечера, но это казалось такойтрудной задачей, такой психологической нагрузкой вдобавок ко всему прочему! Япредпочел возложить надежду на то, что от нее придет письмо, в котором онасообщит мне, что нам пора начать встречаться с кем-нибудь еще. А вместо этогоона написала, как ей меня не хватает и что она готовит мне на Рождество“особенный подарок”. Вероятнее всего, свитер с северным оленем. Свитера ссеверными оленями были специальностью Эннмари (как и медленные поглаживания).Она вложила свою фотографию в короткой юбке. Но, глядя на фотографию, япочувствовал себя не возбужденным, а усталым, виноватым и принуждаемым кчему-то. Кэрол тоже меня как будто принуждала. Мне хотелось пощупать ее итолько, а не менять всю мою хренову жизнь. Да и ее жизнь, если на то пошло. Ноона мне нравилась, правда нравилась. И очень. И эта ее улыбка, и остроумие.“Все лучше и лучше, — сказала она, — мы обмениваемся информацией какодержимые”.

Примерно через неделю я вернулся из Холиуока, где работал сней на конвейере в обеденную смену, и увидел, что по коридору третьего этажамедленно идет Фрэнк Стюарт, вяло держа в руках чемодан. Фрэнк был с западаМэна, из одного из тех городков, которые практически состоят сплошь издеревьев, и его произношение выдавало в нем потомственного янки. В “черви” ониграл так-сяк, обычно оставаясь вторым или еле-еле третьим, когда кто-нибудьеще набирал сто очков, но он был очень симпатичным парнем. Всегда улыбался — вовсяком случае, до этого дня, когда я встретил его, бредущего к лестнице счемоданом.

— Меняешь комнату, Фрэнк? — спросил я, хотя, по-моему, ужесам понял все. Его лицо — такое серьезное, бледное, унылое.

Он покачал головой.

— Еду домой. Получил письмо от матери. Она пишет, что набольшом озерном курорте, совсем близко от нас, нужен сторож. Я ответил: самособой. Я ж здесь только время зря трачу.

— Да нет же! — сказал я в некотором ошеломлении. — Черт,Фрэнки, ты же получаешь университетское образование.

— В том-то и дело, что нет. — В коридоре стоял сумрак,наполненный тенями. Снаружи лил дождь. Но все равно я, по-моему, разгляделкраску, залившую щеки Фрэнка. По-моему, его душил стыд. По-моему, потому он ирешил уехать в будний день, когда общежития пустели. — Я только в карты играл,и все. Да и то плохо. И я отстал по всем предметам.

— Подумаешь! Совсем ведь ненамного. И сейчас же толькодвадцать пятое октября. Фрэнк кивнул:

— Знаю. Только я не умею соображать быстро, как некоторые. Ив школе было то же. Мне надо хорошенько упереться ногами и вгрызаться,вгрызаться, будто дрелью, в лед. А я этого не делал, а если не просверлитьлунку во льду, окуня не поймаешь. Я уезжаю, Пит. Сам, пока меня не исключат вянваре.

И он побрел дальше, спустился по первому из трех маршей,держа чемодан перед собой. Его белая майка смутно покачивалась в сумраке, акогда он прошел под окном, по которому струилась дождевая вода, ежик его волосзамерцал золотом.

Когда он спустился на площадку второго этажа и его шагиобрели эхо, я кинулся к лестнице и посмотрел в пролет.

— Фрэнки! Э-эй, Фрэнки!

Шаги замерли. Среди теней я различил его круглое лицо,повернутое ко мне, и смутный абрис чемодана.

— Фрэнк, а призыв? Если ты бросишь университет, тебя жепризовут!

Долгая пауза, словно он обдумывал ответ. Но так и неответил. То есть голосом. Он ответил ногами. Вновь зазвучали его шаги,отдаваясь эхом. Больше я никогда Фрэнка не видел.

Помню, как я стоял у лестничного пролета, перепуганный, идумал: “Это может произойти и со мной.., или уже происходит”. А потом отогналнепрошеную мысль.

Фрэнк и его чемодан были предостережением, решил я, и я егоучту. Возьму себя в руки. До сих пор я плыл по течению, и пришла пора включатьдвигатель. Но по коридору пронесся ликующий крик Ронни — он охотится на Стерву,он выгонит блядь из кустов, и я решил, что лучше начать с вечера. Вечером будетдостаточно времени, чтобы разогреть сказочный двигатель. А днем я сыграюпрощальную партию в “черви”. Или две. Или сорок.