Тень Ворона - Патриция Бриггз Страница 85

Они посетили еще трех мастеров гильдии и купили стеклянный кувшин синего кобальта, четыре медных птицы, которые пели на ветру, нож для еды, инкрустированный перламутром. И только после этого Форан решил вернуться во дворец для приватного ужина с Аваром. Они вели беседу – впрочем, ничего серьезного.

Совсем скоро – думал Форан – он расскажет Авару все, что разузнал о Пути. Пока еще не время. Авар так легко, как Таер, ему не поверит; он всегда привык воспринимать Форана как пресыщенного пьяницу. Хотя, надо отдать должное, у Авара не было мотивации уверовать во зло, а у Таера была.

Таер вернулся в свою комнату усталым, с синяками и, разумеется, удовлетворенным – обычное состояние в последнее время. Они предпочитали ежедневные занятия на мечах обычным дуэлям.

Воробышки стали добиваться успехов под его руководством, а некоторые, особенно Тоарсен, изменились к лучшему и даже возмужали. Таер не думал, что такое возможно. Хотя у него всегда были приемчики, благодаря которым он обтачивал парней, превращая их в воинов. За это и Герант предложил ему работу в своей личной гвардии, хотя было много других, даже среди септов, которые так же хорошо или даже лучше управлялись с оружием.

Но было и несколько совсем никчемных парней. Нехрет был одним из них, как и небольшая группа, младше по возрасту, которая – если Таер не ошибся, – с самого рождения вовсе не имела ни морали, ни храбрости. Он льстил и вел себя как подхалим с тем, кто был сильнее его, но обижал всякого, кто был слабее. За несколько лет он превратится, если уже не превратился, в насильника и убийцу, никогда ни о чем не переживая и засыпая ночью спокойно. Таер определил Тоарсена и его лучшего друга Киссела за ним приглядывать и защищать младших Воробышков.

Дверь в его камеру была открыта. Некоторые ребята могли остаться там на ночь, поэтому Таер не ожидал ничего необычного и странного, пока не увидел, кто его ждет.

– Мирцерия?

Она сидела на его кровати, подобрав под себя ноги, и радостно ему улыбалась.

– Надеюсь, ты не против, что в этот вечер я пришла сюда.

– Нет, конечно, – ответил он. Она отвернулась и попросила:

– Сыграй мне что-нибудь, пожалуйста. Чтобы я развеселилась.

Он закрыл дверь, сел на пол у кровати, предварительно сняв с крючка на стене лютню, и автоматически принялся настраивать инструмент, пока не услышал приемлемый тон звучания.

– Как ты это делаешь? – спросила она. – Колларн никого не любит… и они обычно отвечают ему взаимностью. Единственное, что он любит, – это музыка. Он так усердно репетирует, и все равно недостаточно хорош. Он ненавидит саму мысль, что благодаря твоей магии ты можешь играть лучше него, и не важно, что он сделал и как долго практиковался. Я видела, как ты взял его ненависть и превратил ее героическое преклонение меньше чем за час. Теллеридж говорил, что ты не можешь на нас воздействовать своей магией.

– Это не магия, – ответил Таер. – Колларн любит музыку, и это для него самое важное, чем все несчастья мира. Я просто ему показал, что тоже люблю музыку.

– А как же остальные? – спросила она. – Воробышки бегают за тобой, как потерянные щенки.

– Я люблю людей, – пожал плечами Таер. – Я думаю, что большинство из них не имели счастья общаться с кем-нибудь, кто их любит.

Она неожиданно рассмеялась, но в ее смехе почему-то нотки счастья не звучали.

– Мастера очень озадачены тем, что ты забрал у них контроль над Воробышками. Будь осторожен.

Она повернула голову к нему, и он увидел на ее подбородке кровоподтек.

– Кто тебя обидел? – спросил он.

Она взяла подушку и принялась распрямлять бахрому.

– Один из мастеров сказал Кисселу, что они беспокоятся из-за того, что Колларн проводит слишком много времени за пределами Гнезда, и велели сделать тому внушение, напомнив, что нужно быть преданным. А Кисел отказался. Он заявил, что ты не одобришь, если он будет придираться к более слабому.

Таер перестал играть.

– Я не предполагал, что это могло прийти ему в голову… Расскажи мне об этом подробнее. Эллеванал сохрани меня от честных дураков. Почему они не могли обратиться к Тоарсену?

Мирцерия уставилась на Таера, ее руки тоже застыли.

– Ты сделал это нарочно, не так ли? Еще месяц назад Кисел был бы счастлив угодить мастерам и нагнать страху на других Воробышков. Как ты это сделал?

Таер торжественно взял несколько аккордов траурной мелодии, которую наиграл ему Колларн – на лютне мелодия звучала необычно странно.

– Они пытаются разрушить личности этих ребят, – наконец ответил он, – превратить их в нечто менее значительное, чем они могли бы стать на самом деле.

Он был уверен, что она была шпионкой Теллериджа, и это, естественно, было так… но его инстинкты подсказывали, что ей надо совсем чуть-чуть, чтобы отвернуться от мастеров Пути. Ему следовало просто подобрать правильные слова.

Он сыграл еще несколько тактов.

– Что происходит с теми, кто не играет в их маленькую игру, Мирцерия? Парни типа Колларна, которые никогда не согласятся исполнить наказание, назначенное мастерами Пути? Или такие, как Кисел, которые вдруг обнаружили, что чувствуют себя лучше, когда слабых защищают, а не причиняют им боль, как это они обычно делали раньше?

Она ничего не ответила.

– Хищников не так много, как должно было бы быть, – тихо сказал он, – относительно числа Воробышков.

– Вот так они продвигаются вперед по Пути, – прошептала она. – Парням, которые хотели бы стать Хищниками, даруют имена других парней… таких, как Колларн. Они должны принести доказательство, что они убили носителя этого имени. После этого они – Хищники.

Она отложила подушку в сторону.

– Как ты это делаешь? – опять спросила она. – Если бы они знали, что я тебе рассказала, они бы меня убили.

– Ты знаешь, что это плохо, – ответил он. – Ты знаешь, что их надо остановить.

– Кто это сделает? – Ее скептицизм воспламенился от ярости. – Ты? Я? Ты узник, и полностью в их власти, Таер из Редерна. Ты умрешь, как они это проделывают со всеми, в конце года. И я такая же узница, как и ты.

– Зло всегда должно быть побеждено, – сказал Таер. – Если ты не сражаешься, значит, ты часть этого зла.

Она поднялась с кровати и не спеша направилась к двери.

– Ты ничего не знаешь о том, с чем столкнулся, иначе ты не был бы так самонадеян, Бард.

Она крепко прикрыла за собой дверь.

«Н-да-а, – подумал Таер, – непредвиденный поступок». Шлюхи рано запоминают: выживать – означает, что они вынуждены позаботиться о себе сами. Мирцерия очень долго работала проституткой, но она рассуждала совсем не так, как они, которые не думали ни о ком, кроме себя.