Сердца в Атлантиде - Стивен Кинг Страница 84

Я отметил уход, спустился по пандусу за кухней с последнимпакетом мусора и бросил его в один из четырех мусоросборников, которыевыстроились в ряд позади столовой, точно четыре куцых товарных вагона из стали.

Обернувшись, я увидел, что возле угла здания стоит КэролГербер с парой ребят — они курили и смотрели на восходящую луну. Ребята ушли,когда я направился туда, вытаскивая пачку —”Пелл-Мелл” из кармана куртки.

— Эй, Пит, съешь еще мэнской фасоли, — сказала Кэрол и засмеялась.

— Угу. — Я закурил сигарету, а потом, не думая, невзвешивая, сказал:

— В Хоке сегодня крутят пару богартовских фильмов. Начало всемь. Мы как раз успеем. Хочешь пойти?

Она затянулась, не отвечая, но продолжала улыбаться, и язнал, что она скажет “да”. Немного раньше я хотел только одного: вернуться вгостиную и сесть за “черви”. Однако теперь, когда я был не там, игра больше неказалась такой уж увлекательной. Неужели я разгорячился до того, что обещалвышибить из Ронни Мейлфанта все сопли? Вроде бы да — я помнил это достаточноясно, — но в вечерней прохладе рядом с Кэрол мне было трудно понять почему.

— У меня дома есть мальчик, — сказала она.

— Это что — “нет”?

Она покачала головой, все еще с легкой улыбкой. Дымок еесигареты проплывал мимо се лица. Ее волосы без сетки, которую девушкиобязательно надевали в посудомойной, чуть колыхались надо лбом.

— Это информация. Помнишь “Пленного”? “Номер Шестой, намнужна.., информация”.

— У меня есть девушка дома, — сказал я, — Тоже информация.

— У меня есть еще работа — репетирую по математике. Яобещала сегодня позаниматься часок с девушкой со второго этажа.Дифференциальное исчисление. Алгебра. Она безнадежна и хнычет, но это шестьдолларов за час. — Кэрол засмеялась. — Ну вот! Мы обмениваемся информацией какодержимые.

— Но Боги это ничего хорошего не сулит, — сказал я, но былспокоен: я знал, что мы увидим Боги в этот вечер. По-моему, еще я знал, что внашем будущем будут романтические отношения. И у меня возникло странноеощущение легкости, будто какая-то сила поднимала меня над землей.

— Я могла бы позвонить Эстер из Хока и перенестидифференцирование с девяти на десять, — сказала Кэрол. — Эстер — крайне тяжелыйслучай. Никогда никуда не ходит. Сидит почти все время в бигудях и пишет письмадомой, как все в колледже трудно. Хотя бы первый фильм успеем посмотреть.

— Вот и хорошо, — сказал я.

Мы пошли в сторону Хока. Да, это были деньки! Не требовалосьвызывать няню к детям, выпускать собаку, кормить кошку и включать сигнализацию.Вы просто шли, куда и когда хотели.

— Получается что-то вроде свидания? — спросила она немногопогодя.

— Ну, — сказал я, — пожалуй.

Мы проходили мимо Восточного корпуса, и по дорожкам к клубушли другие ребята.

— Отлично, — сказала она. — А то я ведь оставила сумочку усебя в комнате и не могу заплатить за себя.

— Не беспокойся. Я богач. Порядочно выиграл сегодня в карты.

— В покер?

— В “черви”. Знаешь такую игру?

— Шутишь? Я провела три недели в лагере “Виннивинья” наозере Джордж в то лето, когда мне было двенадцать. Лагерь Ассоциации молодыххристиан — лагерь для неимущих ребят, называла его моя мать. Чуть не каждыйдень лил дождь, и мы только дулись в “черви” и охотились на Стерву. — Ее глазасмотрели куда-то вдаль, как бывает, когда люди спотыкаются о какое-товоспоминание, будто на туфлю в темноте. — “Ищите женщину в черном”. Cherchez lafemme noire.

— Ну да, та самая, — сказал я, зная, что в эту минуту меня длянее тут нет. Затем она вернулась, улыбнулась мне и достала сигарету из карманаджинсов. Мы тогда много курили. Все мы. Тогда можно было курить в больничныхприемных. Я рассказал про это моей дочери, и она сначала отказалась мнеповерить.

Я тоже достал сигарету и дал огонька нам обоим. Такаяхорошая минута; мы глядим друг на друга над язычком пламени “Зиппо”. Не такчудесно, как поцелуй, но все равно хорошо. Я вновь ощутил ту же легкость,какую-то поднимающую меня силу. Иногда поле твоего зрения расширяется, и тыисполняешься надежды. Иногда кажется, будто ты способен видеть то, что зауглом, — и, может, так оно и есть. Это хорошие минуты. Я захлопнул зажигалку, имы пошли дальше, покуривая. Наши руки почти соприкасались — но почти.

— О каких деньгах мы говорим? — спросила она. — Достаточно,чтобы сбежать в Калифорнию, или все-таки поменьше?

— Девять долларов.

Она засмеялась и взяла мою руку.

— Значит, свидание, — сказала она. — Можешь купить мнепопкорна.

— Идет. Тебе без разницы, какой фильм пойдет первым? Онакивнула.

— Боги — всегда Боги.

— Верно, — сказал я. — Но мне хотелось, чтобы первым был“Мальтийский сокол”.

Так и оказалось. На половине, когда Питер Лорре откалывалсвой довольно-таки зловещий веселый номер, а Боги глядел на него с вежливой,чуть насмешливой улыбкой, я посмотрел на Кэрол, Она смотрела на меня. Янагнулся и поцеловал ее маслянистый от попкорна рот в черно-белом лунном светепервого вдохновенного фильма Джона Хьюстона. Губы у нее были нежными,отзывчивыми. Я чуточку отодвинулся. Она все еще смотрела на меня. Легкая улыбкавернулась. Тут она протянула мне свой пакетик с поп корном. Я предложил ей коробочкус леденцами, и мы досмотрели вторую половину фильма.