Тигана - Гай Гэвриэл Кей Страница 81

— Я, — быстро отозвался Баэрд. — В сумерках я не позволю тебе ко мне прикоснуться. Это я тебе обещаю.

Эрлейн с интересом наблюдал, как Алессан подвел Баэрда к большому камню у ручья и начал подстригать его — довольно умело, надо признать. Катриана снова вернулась к коням, но только сначала послала Эрлейну еще один быстрый, загадочный взгляд. Сандре сложил хворост для костра и начал обдирать кроликов и ощипывать птицу, немузыкально напевая что-то себе под нос.

— Принеси еще хвороста, парень, — внезапно приказал он Дэвину, не поднимая глаз. Конечно, это была гениальная мысль.

«О Мориан, — подумал Дэвин. По его жилам заструилась опьяняющая смесь волнения и гордости. — Они все так великолепны».

— Позже, — только и ответил он, небрежно вытягиваясь на земле. — Пока нам хватит, а моя очередь следующая.

— Ничего подобного, — крикнул Алессан от ручья, подхватывая игру Сандре. — Принеси дров, Дэвин. Все равно светлого времени не хватит, чтобы подстричь всех троих. Я тебя завтра буду стричь, а Эрлейна сейчас, если он хочет. Просто Катриане придется потерпеть твой ужасающий вид еще одну ночь.

— Как будто стрижка что-то может изменить! — отозвалась она с противоположного конца полянки. Эрлейн и Баэрд рассмеялись.

Дэвин с ворчанием встал и побрел к деревьям.

Позади он услышал голос Эрлейна.

— Я был бы вам очень признателен, — говорил трубадур Алессану. — Мне бы очень не хотелось, чтобы еще какая-нибудь женщина одарила меня таким же взглядом, как только что ваша сестра.

— Не обращайте на нее внимания, — услышал Дэвин смех Баэрда, шагающего обратно к костру.

— На нее невозможно не обращать внимания, — сказал трубадур, повысив голос, чтобы его было слышно там, где привязаны лошади. Он встал и пошел к берегу ручья. Сел на камень перед Алессаном. Солнце превратилось в красный диск, опускающийся за ручьем.

С охапкой хвороста в руках Дэвин бесшумно сделал крюк под прикрытием сгущающихся теней и вышел туда, где возле коней стояла Катриана. Она слышала его шаги, но продолжала чистить гнедую кобылу. Ее глаза неотрывно смотрели на двоих мужчин у ручья.

И глаза Дэвина тоже. Он прищурился на заходящее солнце, и ему показалось, будто Алессан и трубадур превратились в фигуры с какого-то вневременного пейзажа. Их голоса звучали неестественно четко в тишине наступающих сумерек.

— Когда вас стригли в последний раз? — услышали они небрежно заданный вопрос Алессана, пока ножницы деловито сновали в длинных, спутанных, седых прядях волос Эрлейна.

— Я даже и не помню, — признался трубадур.

— Ну, — рассмеялся Алессан, нагибаясь, чтобы смочить расческу в ручье, — в дороге нам нет необходимости гоняться за придворной модой. Немного наклоните голову сюда. Да, хорошо. Вы зачесываете волосы спереди набок или назад?

— Предпочтительно назад.

— Прекрасно. — Руки Алессана передвинулись на макушку головы Эрлейна, ножницы сверкнули, отразив последние лучи солнца. — Выглядит несколько старомодно, но трубадуры и должны выглядеть старомодными, не так ли? Прибавляет обаяния… Именем Адаона и моим собственным связываю тебя с собой. Я Алессан, принц Тиганы, и ты, чародей, отныне мой!

Дэвин невольно сделал шаг вперед. Он увидел, как Эрлейн рефлекторно попытался отпрянуть. Но властная рука удержала его голову, а ножницы, только что деловито сновавшие, теперь прижались острыми концами к его горлу. Это заставило его на мгновение замереть, а мгновения было достаточно.

— Чтоб ты сгнил! — взвизгнул Эрлейн, когда Алессан отпустил его и отступил назад. Чародей вскочил с камня, словно ошпаренный, и резко повернулся к принцу. Лицо его исказилось от ярости.

Опасаясь за Алессана, Дэвин бросился было к ручью, хватаясь за меч. Затем увидел, что Баэрд уже натянул тетиву лука со стрелой, целясь в сердце Эрлейна. Дэвин замедлил шаги и остановился. Сандре стоял рядом с ним с обнаженным кривым мечом. Дэвин мельком взглянул в черное лицо герцога, и ему показалось, что он прочел на нем страх, хотя и не был в этом уверен из-за наступающей темноты.

Он снова повернулся к тем двоим, у ручья. Алессан уже аккуратно положил ножницы и расческу на камень. Он стоял неподвижно, опустив руки, но дышал учащенно.

Эрлейн буквально трясся от ярости. Дэвин смотрел на него, и ему казалось, что поднялся прежде опущенный занавес. В глазах чародея боролись ненависть и страх. Его губы дергались. Он поднял левую руку и ткнул ею в сторону Алессана жестом яростного отрицания.

И Дэвин теперь ясно увидел, что его третий и четвертый пальцы действительно отрублены. Древняя отметка единства чародея с магией и с Ладонью.

— Алессан? — спросил Баэрд.

— Все в порядке. Он теперь не может воспользоваться магией против моей воли.

Голос Алессана звучал тихо, почти равнодушно, словно все это происходило с совершенно другим человеком. Только тут Дэвин понял, что жест чародея был попыткой прибегнуть к колдовству. Магия. Он никогда не думал, что так близко соприкоснется с ней в жизни. Волосы встали дыбом у него на затылке, и ночной ветерок был тут ни при чем.

Эрлейн медленно опустил руку и постепенно перестал дрожать.

— Будь ты проклят Триадой, — произнес он голосом тихим и холодным. — И да будут прокляты кости твоих предков, и да погибнут твои дети и дети твоих детей за то, что ты со мной сделал.

Это был голос человек, жестоко, несправедливо обиженного.

Алессан не дрогнул и не отвернулся.

— Я был проклят почти девятнадцать лет назад, и мои предки тоже, и все дети, которые могут родиться в моем народе. Я положил жизнь на то, чтобы снять это проклятие, пока еще позволяет время. И лишь по этой причине привязал тебя к себе.

Лицо Эрлейна было страшным.

— Каждый истинный принц Тиганы, — произнес чародей с горечью, — знал с самого начала, насколько ужасен дар, которым одарил его бог. Как беспощадна власть над свободной, живой душой. Ты хотя бы знаешь?.. — Он сильно побледнел и стиснул руки в кулаки, голос его прервался, но потом он снова овладел собой. — Ты хотя бы знаешь, как редко пользовались этим даром?

— Дважды, — хладнокровно ответил Алессан. — Насколько я знаю, дважды. Так записано в древних книгах, хотя я опасаюсь, что теперь они сожжены.

— Дважды! — повторил Эрлейн, повысив голос. — Дважды на протяжении жизни скольких поколений, уходящих в прошлое к началу письменности на полуострове? А ты, жалкий, ничтожный принц, у которого даже нет собственной земли, только что походя, жестоко, взял в свои руки мою жизнь!

— Не походя. И только потому, что у меня нет дома. Потому что Тигана умирает и исчезнет, если я этому не помешаю.

— И что из твоей краткой речи дает тебе право распоряжаться моей жизнью и смертью?

— Я обязан выполнить свой долг, — торжественно ответил Алессан. — Я должен использовать те орудия, которые мне попадаются.