Избранная луной. Сказки Нового мира - Филис Кристина Каст Страница 8

– Будь ты жива, ты не стала бы терпеть этих мерзких старух! Будь ты жива, ты вернула бы силу Народу! Нет никакой Жницы! Нет Богини! Ты мертва!

Верный Глаз помнил, как, стоя перед изваянием, отчаянно желал, чтобы слова его оказались ложью. Он был готов к тому, что Богиня испепелит его на месте за святотатство.

Но никто его не испепелил.

Верный Глаз отвернулся от статуи, и те из Стражниц, которые менее сосредоточенно наслаждались обсасыванием косточек жертвоприношений, а также свободные от ублажения мужчин, закричали от ужаса и гнева. Юноша, ничего не видя и не слыша, спустился с балкона и покинул Храм. Он дал себе слово не возвращаться, пока не узнает ответа. А раз Богиня мертва, придется искать истину самому.

Потому-то теперь, спустя пять зим, Верный Глаз вошел в лес, где обитали Другие.

Лес, древний сосновый лес, притягивал к себе, как луна притягивает воду в приливы. Для Верного Глаза лес всегда таил очарование, непонятное его Народу. С тех пор как он осознал, что Богиня мертва, он стал верить, что, поскольку в лесу есть не только враги и смерть, но и какая-то тайна, в нем можно отыскать ответы на волнующие вопросы, включая главный.

И все же одному в чащобе было не по себе. Ни привычных гладких стен из стекла и металла, ни зданий с лабиринтами ходов, где были и святилища, и пути к бегству. Лишь равнодушное небо, и лес, и Другие.

Верный Глаз ощупал рубец на предплечье в виде трезубца, и покалеченная в этом месте кожа отозвалась тупой болью. Кожа на тыльной стороне ладоней и сгибах локтей пошла трещинами, ныли суставы. Знакомая слабость сковала мышцы. Он заскрипел зубами, противясь дремоте.

– Не поддамся, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – В моей жизни будет не только бесконечный круг болезней и верная смерть. Раз Другие обходят Город стороной – значит, я сам явлюсь в лес. Богиня мертва, и искать ответы придется мне без ее помощи. Я должен найти знак – свою жертву. – Верный Глаз рухнул на колени, преклонил голову. – Да, должен быть знак, и как только я его увижу, возвещу о нем Народу.

В лесу царила мертвая тишина. Из кустарника неожиданно показался олень. Своей величавостью он напомнил о Богине, что манила Народ к себе.

Не раздумывая ни секунды, Верный Глаз бросился на зверя, прижал его к земле, не давая вырваться. Затем он ногами покрепче уперся во влажный лесной суглинок и стиснул руками оленью шею. Зверь вильнул крупом, пытаясь лягнуть Верного Глаза раздвоенным копытом, но тот могучими руками схватил оленя за рога и стал сворачивать ему шею, оттягивая голову животного все дальше и дальше назад. Наконец олень тяжело рухнул набок, дрожа и задыхаясь.

Верный Глаз не терял ни минуты. Уперся коленом зверю в основание шеи, пригвоздив его к земле. Достал из ножен на поясе трехзубый клинок и занес его, целясь в точку на хребте, чтобы обездвижить жертву. Но, прежде чем нанести удар, он случайно заглянул в бездонный глаз оленя и, как в зеркале, увидел свое отражение. В фигуре с поднятым трезубцем в одной руке, в то время как другая рука была протянута вниз в знакомом призывном жесте, Верный Глаз разглядел образ Жницы.

Едва он понял это, как радость омыла его горячей волной.

Вот он, знак. Верный Глаз сам сделался Богом! И он знал, что нужно делать.

– Я Сборщик! Я не стану убивать. Буду собирать урожай, а не падаль, жатву, а не отбросы. И тем верну Народу силу. И разлетится жатва за пределы Города – к другим народам, по всему свету.

Он зачехлил трезубец, достал из заплечной сумы длинную веревку и связал оленю передние и задние ноги. Теперь, когда животное не могло вырваться, Верный Глаз обмотал вторую веревку вокруг его шеи, а другой конец набросил петлей на нижнюю ветку молодой сосенки – теперь олень не будет помышлять о побеге, ему лишь бы воздуха глотнуть.

Верный Глаз вновь обнажил свежевальный трезубец. Но вместо того, чтобы вонзить его в оленя, прижал орудие к своей руке и полоснул там, где растрескалась кожа, углубил раны. Выступила розоватая сукровица. Потом Сборщик стал срезать узкие полоски кожи с оленя.

Верный Глаз действовал быстро и умело. Он слушал крики животного, впитывая их с той жадностью, с какой умирающий от жажды пьет воду. Сборщик не забывал обрабатывать раны оленя, смазывая их сукровицей из собственных ран. Верный Глаз вкладывал срезанные полоски оленьей шкуры в травмированные места на своей коже. Плоть оленя, живая и теплая на ощупь, холодила поврежденную плоть человека и мгновенно унимала жжение и боль.

Измученный олень достиг священной границы между жизнью и смертью. Признаки были налицо. Еще одна полоска плоти – и животное очутится за гранью жизни, устремится навстречу неизбежной гибели. Верный Глаз склонил перед оленем голову и прижал окровавленную ладонь к трехзубой метке на предплечье.

– Спасибо тебе, мой олень, за бесценный дар жизни. Я принимаю его с благодарностью.

Он не успел срезать последнюю алеющую с одной стороны полоску оленьей шкуры, как опять поймал в глазу животного свое отражение. Сборщик застыл, созерцая себя. Могучий Бог.

Постепенно к нему пришло осознание.

Чего бы он сам ждал от Бога? Истины. Праведного гнева. Милосердия. Отражение в зрачке оленя подсказало ему ответ.

Я Сборщик, а не Жнец. Я должен воздержаться от последнего удара. Я должен отпустить посланное мне существо, предоставить его судьбе. Хотя его участь я во многом уготовил сам. Залечив с помощью оленя свои раны, я почти отнял жизнь. Почти.

Парой ударов клинка Верный Глаз рассек петлю на шее животного и путы на его ногах. Отступив, человек наблюдал, как олень поднялся на ноги, сверкнул белками глаз и шаткой походкой побрел прочь, оставляя за собой алые дорожки.

Верный Глаз проводил его взглядом и стал всматриваться вдаль, где гигантские сахарные сосны, словно часовые, стояли на страже неведомых чудес и тайн, сокрытых за пределами мертвого Города, в краю Других.

Верный Глаз улыбнулся.